Джейн боролась за его жизнь со страстью тигрицы — и он почувствовал некоторое улучшение. Объявленный врачами месяц миновал, а Роберто все еще был жив.
Наступило Рождество, и, несмотря на запреты докторов, Джейн пригласила Мэй с Джованни. Врачи опасались того, что ребенок утомит Роберто, отнимет последние силы. Оказалось, что присутствие ребенка, детский смех сделали то, чего не смогли сделать никакие лекарства: Роберто, похоже, пошел на поправку. Роберто перенесли вниз и усадили в его любимое кресло перед елкой. Он принялся распоряжаться, куда повесить гирлянды, как развернуть елку; он даже подтрунивал над Джейн, добродушно подшучивал — и всегда улыбался. Он теперь старался все время улыбаться.
Этот дом сделался ее новым миром, а центром этого мира оказалась его спальня. Джейн никогда не уходила из дома, всегда была с ним рядом. Они нередко теперь говорили о Джованни, планируя его будущее. С нового года его определили в детский сад. По вечерам ребенок усаживался на колени к отцу, и они либо рассматривали детские книжки, либо разговаривали друг с другом. Джейн даже стала подумывать о том, куда бы отправиться всем троим летом. Роберто слушал ее с улыбкой, соглашаясь решительно со всеми ее планами, — ну а она старательно делала вид, будто не замечает его грустных глаз.
Пришла весна. Солнце порой грело так ощутимо, что Роберто вывозили в прогулочном кресле в сад. Однако бывали такие дни, когда Роберто чувствовал себя плохо и о прогулках не могло быть и речи. Ее неукротимый дух и преданность мужу поражали всех, кто был в курсе их отношений. Джейн решительно отказывалась говорить о смерти, и, когда весна плавно перетекла в лето, Джейн показалось, что ей удалось победить болезнь. Месяц — так говорили врачи, а прошло уже целых семь.
Роберто мирно спал. Она сидела у постели, держа его за руку и с любовью глядя в его лицо. Наконец Роберто проснулся, открыл глаза и улыбнулся ей.
— Обещай, что не будешь жить одним прошлым, — прошептал он. — Старайся не растрачивать жизнь впустую. Мы и так потеряли слишком много времени. Обещаешь, а, контесса? — с неожиданным пылом спросил он.
Это были его последние слова. Роберто погрузился в сон, однако на сей раз более уж не проснулся. Сон тихо и незаметно перешел в глубокую кому. Это состояние длилось три дня и закончилось смертью. Джейн не могла поверить своим глазам: она по-прежнему сидела и разговаривала с Роберто, стараясь вернуть его к жизни. Она была уверена, что Роберто слышит и понимает ее: несколько раз он даже слабо ей улыбался. Но на четвертый день Роберто умер — умер у нее на руках.