Возвращение в замок было очень грустным. Поезд с телом Роберто подошел к перрону, и показалось, что все жители городка собрались на станции. Процессия двинулась в церковь, отслужили панихиду. Затем гроб поставили на сверкающий серебряно-черный катафалк, запряженный тремя парами породистых черных лошадей. Лошадей обули в специальные бахилы, чтобы они бесшумно тащили скорбный груз по дороге к замку. Роберто упокоился в мраморном белом мавзолее вместе с предками. Во время всей этой церемонии у Джейн было такое чувство, что душа ее окаменела. У нее не было сил плакать, лицо ее заострилось, превратившись в подобие вытянутой маски.
Члены семейства Роберто плотным кольцом окружили Джейн, защищая от любопытных. Впервые она ощутила себя частью этой большой итальянской семьи. Франческа взяла Джованни к себе — пусть пока поиграет с ее сыном. Поддерживаемая под руку Эмилио, Джейн заставила себя войти в замок. В большой зале для особых торжеств все окна, зеркала и картины были затянуты черным крепом: при всяком дуновении легкого ветерка траурные складки скорбно вибрировали, и только большие арумные лилии, чей сладковатый аромат наполнял помещение, — только они одни украшали залу. Все пришедшие сюда с головы до ног были облачены в траурные одежды, и речи не могло быть о том, чтобы поминки превратились в некое подобие вечеринки, как на похоронах Онор. Торжественность достигла такого напряжения, что у Джейн сердце разрывалось.
Эмилио вывел Джейн на середину залы, подвел к креслу, в котором восседала высохшая старуха.
— Джейн, я хочу вам представить мою тетку, принцессу Ренату Виллициано, мать Роберто. — Джейн с волнением приблизилась к старухе, лицо которой было скрыто под густой вуалью. Эмилио что-то быстро произнес, та на удивление проворно откинула вуаль. На желтом, высохшем и изрядно сморщившемся лице сверкнули черные живые глаза. Они так походили на глаза Роберто, что Джейн не без труда подавила готовый вырваться крик. Старуха пристально изучала ее взглядом.
— Да, грустный сегодня выдался день, доченька, — твердым голосом произнесла старуха на безупречном английском.
— Такой грустный, что у меня и слов нет, принсипесса, — мягко откликнулась Джейн.
— Я счастливее тебя, я вскоре с ним опять увижусь, — без тени смущения произнесла женщина, и Джейн на мгновение позавидовала ей. — Но у нас остается его сын, за которого я очень благодарна тебе, Джейн. — Джейн поклонилась в ответ. — Я полагаю, мой сын сказал тебе о том, что хотел бы, чтобы Джованни рос как настоящий итальянец?
— Да, принсипесса, можете на этот счет не волноваться. Я непременно исполню волю Роберто.