- Но ты с этим Рупертом где-то раньше встречалась, ведь точно?
- Если бы я с ним раньше встречалась, он бы меня вспомнил. - отпарировала Инге, и даже не пытаясь скрыть от себя неотвратимости того, что случилось, обреченно подумала: " И он еще вспомнит." Потому, наверно, слова ее прозвучали неубедительно, - Ури, во всяком случае, ей не поверил:
- Он, может быть, тебя не вспомнил, но ты-то его узнала сразу, как только вошла в кафе.
- С чего ты это взял?
- У тебя стало такое лицо, будто ты увидела призрак. И ты попыталась тут же от двери рвануть обратно, просто Вильма тебя засекла в последний момент.
"Ну и наблюдательный паршивец!" чертыхнулась про себя Инге, а вслух сказала:
- У тебя просто богатая фантазия.
Но она уже знала, что придется в чем-то сознаться. Как всегда, оставался главный вопрос - в чем и до какого предела? Как она устала от этой постоянной необходимости скрывать правду! Как хорошо было бы обвить руками его шею и все, все ему рассказать! Но она представила себе на миг, как окаменеет его лицо, как неприязненно стиснутся губы и он холодно скажет... Нет, она даже в самых сокровенных своих помыслах не могла бы решиться услышать все то, что он может в этом случае ей сказать. Ни за что! Ни за что! Она должна врать и выкручиваться до последней возможности, лишь бы только скрыть от него свою проклятую тайну. А раз так, у нее не оставалось другого выхода. Она потянула Ури за руку:
- Пошли в душ, я помою тебе спинку...
Он глянул на нее вопросительно и, как ей показалось, даже сердито, так что она поспешно добавила:
... и, так и быть, расскажу тебе, где я видела Руперта. Только учти, это страшная тайна, которую я много лет старалась забыть.
- Но не забыла? - спросил Ури с подначкой, но все же встал и пошел за ней в ванную.
Инге, конечно, не случайно задумала начать свою исповедь в ванной, - телесный контакт, который возникнет между ними, когда она будет намыливать ему спину, должен помочь ей приоткрыть правду ровно настолько, чтобы замаскировать ложь. Она выдавила из флакона несколько капель душистого бальзама на свою любимую розовую губку и со всей нежностью, на какую была способна, - в этом ей, слава Богу, не надо было притворяться! - стала круговыми движениями гладить его плечи, лопатки, тугие мышцы ягодиц.
- Ты меня слушаешь? - спросила она.
- Ты же молчишь. - ненастойчиво упрекнул он ее в ответ. Намыливание спины явно располагало его к миролюбию.
- Разве? - удивилась Инге. - А я-то думала, я тебе уже все рассказала! Кончиками пальцев.
- Ладно, рассказывай, не тяни. - он решительно отстранился и сел на край ванны.