- Это было лет давно, несколько лет назад, - начала она, находя некоторое утешение в равномерном шуме льющейся воды. - Я тогда скопила кое-какие деньги, чтобы уволиться из "Люфтганзы" и поступить в университет.
- В Гейдельберге?
Она тут же насторожилась - "Господи милосердный, как он это раскопал и что еще ему известно?":
- В Гейдельберге, да. А откуда ты знаешь?
- От тебя, ты же сама мне рассказала. А что, это секрет? - он перекинул ноги через край ванны, встал и, завернувшись в махровую простыню, вышел из ванной.
"Вот дура, так дура! Совсем голову потеряла"- обругала она себя и набросив на плечи махровый белый халат пошла за ним:
- Да нет, какой тут может быть секрет? Просто я забыла, что мы об этом уже говорили.
Он стоял у окна и смотрел на разгорающийся над площадью неправдоподобный багряный закат. Собственно, неправдоподобным был не сам закат, а то, что он сотворил с мирными старинными домами, тесным кольцом оцепившими площадь: казалось, что они полыхают в многократно отраженном в их окнах зареве заходящего солнца. Инге подошла к окну, прижалась к Ури и застыла, зачарованная заоконной панорамой, наполненной неуловимым движением света и теней. Ури положил руку ей на плечо, не понуждая ее к к рассказу, но все же напоминая, что он ждет.
- Я была счастлива, что поступила в университет, - начала Инга - но недолго. Оказалось, что учиться в Гейдельберге совсем непросто. Студенты там были тогда в странном смятении. Впрочем, не только там. Это были бурные годы. Вся Германия кипела и пузырилась. На студентов нашло какое-то помешательство, какой-то массовый психоз: повсюду создавались кружки, коммуны, группы. И я, конечно, тут же попала в самый водоворот, я ведь тоже была всем недовольна. Поскольку я училась на медицинском, я очень быстро оказалась членом КСП - Коммуны Социальных Пациентов, созданной при университетской псих-больнице доктором Куртом Хорманном. Он считался настоящим героем: он вел курс групповой психотерапии и внушал своим пациентам, что они - единственно здоровые представители больного общества. Незадолго до моего приезда его как раз выгнали с кафедры, но его пациенты устроили массовую голодовку и добились его восстановления.
Она вдруг замолчала.
- И что же дальше? - нетерпеливо сказал Ури.
- Я не знаю, стоит ли забивать тебе голову этими подробностями? А без них ты не поймешь, о чем речь. Ведь ты ничего об этом не знаешь, правда? О студенческих волнениях тех лет, о войне с полицией и о терроре левых радикалов?
- И знаю, и не знаю. Краем уха что-то слышал, но в сознании ничего не удержалось. Знаешь, у нас в Израиле своих проблем хватает.