Теперь это было уже неважно. Важен был Уэллен Бедлам, исследователь и книжник. Это значило, что Забене придется присоединиться к схватке. Броситься в самую гущу боя… Она от души надеялась, что этот человек стоит того.
Если же нет, он обязательно узнает об этом, прежде чем она покончит с ним.
Уэллен ахнул, когда когти коснулись его тела. Ему хотелось лишь быстрого конца — в ином случае смерть его будет ужасной. Видимо, судьбе наконец надоело играть с ним… Он почти с радостью готов был встретить смерть, если только его перестанут бросать и гонять по всему Царству драконов, точно кот свою жертву.
Но прикосновение когтей к телу оказалось на удивление мягким. Таким мягким, что ученый едва почувствовал его.
Может, это — испытание?
Перед его мысленным взором возникло видение. От неожиданности Уэллен попятился, но птицелюди, державшие его, крепче сжали когти, не давая бежать. Сопротивляться было бесполезно, и ученый вгляделся в возникший в сознании образ.
Он увидел мир, в котором все было слегка искажено. На него надвигались странные люди, и в переднем он тут же узнал самого себя. Другие же оказались членами экспедиции. Была там и грозная фигураПрентисса Асаалька, похожего скорее на птицечеловека. Все они окружали кого-то, на кого голубокожий уже готов был наброситься.
На юного искателя! — сообразил ученый. Он видел происходящее с точки зрения пернатого создания. Оно… (кстати, есть ли у этой расы разделение по половому признаку?) пыталось что-то объяснить.
Ученый ощутил мысленное прикосновение, полное благодарности, и едва удержался от удивленного возгласа. Общение посредством мысленных образов было известно и на его родине — но не такое эффективное. Кто мог подумать, что существует раса, для которой такое общение — обычное дело!
События разворачивались последовательно, как в пьесе. Наиболее важным был финал, где он, Уэллен Бедлам, запретил убивать птенца, а затем исцелил его смертельную рану.
Исцелил? Он попробовал мысленно отрицать это, объяснить, что никак не мог совершить ничего подобного. Магия — не его дело! Он нарисовал самого себя, пытающегося колдовать и терпящего неудачу, надеясь, что птицечеловек поймет его. И тот понял, но ответил целой серией изображений: он, Уэллен, творящий заклинание за заклинанием, с каждым разом все успешнее. Искатель утверждал, что ученый наделен колдовскими способностями. Если верить ему, Уэллен уже доказал это.
Возражать было бессмысленно. Более того: мысль о том, что он еще может стать — хотя бы не слишком сильным — волшебником, дразнила и привлекала. Сколько он смог бы сделать при помощи магии!..