— Ну что, Супик, — спросил профессор, — все вымыл и протер?
— Да, — сказало существо, — все сделал.
— Willst du schlafen?[14] — спросил профессор по-немецки.
— Ja[15], — ответило существо, нисколько не удивляясь.
— What else would you like to do?[16]
— Nothing.[17]
— He хочешь немножко побегать или чего-нибудь почитать? — спросил Эдисон Ксенофонтович.
— Нет, не хочу, — ответило существо. — Только спать.
— Ну пойди поспи, — разрешил профессор, и существо, кинув полотенце в угол, немедленно вышло.
— Что это у этой тети какое-то странное имя — Супик? — спросил я.
Профессор охотно ответил, что Супик — это ласкательное от полного имени Супер. И это не женщина, не мужчина, но и не гермафродит.
— А кто же? — спросил я.
— Это отредактированный супермен, — сказал профессор.
Я, конечно, не понял. Тогда он выдвинул ящик своего письменного стола, порылся там и извлек фотографию. Это была фотография мощного голого мужчины, который, вероятно, много занимался культуризмом. Мышцы распирали кожу, и вообще во всем облике мужчины чувствовалась большая сила и большой запас жизненной энергии.
— Узнаете? — спросил профессор.
— Нет, — сказал я решительно. — Не узнаю.
— Это Супик до редактуры.
С грустной улыбкой он рассказал мне печальнейшую историю. Супик был первым настоящим успехом профессора на пути создания универсального человека. Это был идеально сложенный и гармонически развитый человек. Он одинаково хорошо был приспособлен и к физическому, и к интеллектуальному труду. Он в уме моментально производил самые сложные математические вычисления. Он писал потрясающие стихи и сочинял гениальную музыку, а его картины были немедленно раскуплены лучшими музеями Третьего Кольца. Он показывал чудеса в спорте, выжимал штангу в четыреста килограммов, стометровку пробегал за 8,8 секунды и на ринге легко побеждал всех мировых тяжеловесов, правда, только по очкам. При всех своих достоинствах он обладал лишь одним недостатком — был слишком добр. И поэтому, отбивая удары, только слегка касался противника, боясь причинить ему боль.
— Ну и что же случилось с вашим добрейшим Супиком? — спросил я, крайне заинтригованный.
Профессору явно не хотелось рассказывать, но раз уж начал, так начал.
Всякие научные и иные достижения в Москорепе могут быть признаны только после утверждения их Редакционной Комиссией, которой Эдисон Ксенофонтович и предъявил свое создание.
Супик вышел перед ними, поднял штангу с рекордным весом, отремонтировал поломанные часы одного из членов комиссии, выбил из пистолета сто очков из ста возможных, доказал теорему Гаусса, сыграл на рояле Аппассионату Бетховена, прочел по-древнегречески отрывок из Илиады и по-немецки весь текст Коммунистического Манифеста. А собственным стихам Супика члены Комиссии, все, кроме председателя, аплодировали стоя.