Я видел, как за его спиной разворачивалась, захлебываясь леском, пасть землеройной машины. А чуть дальше со звериным ревом бульдозер яростно сражался с каким-то препятствием.
— Теперь я знаю, что целью всей моей жизни было построить Калляж. Город, который я сам породил, которым я одержим и который уже сильнее меня. Желание оставить после себя глубокий след. Мы оба его испытываем, Марк, я почувствовал это с первой же нашей встречи.
Я неопределенно мотнул головой. Его речь отчасти даже раздражала меня, так как мне всегда претили громкие слова, и к тому же я чувствовал, что не так уж достоин его похвал. Легко сказать — совершить что-либо возвышенное; я хорошо знал, что мои стремления не всегда были столь высоки.
Он присел к моему столу, положил на него ладонь, этот жест доверия рассеял мою неловкость.
— Да, мы живем в довольно гнусную эпоху, и я не завидую тем, кто чувствует себя в ней вольготно. Культ сиюминутного, скоростей, всего показного: как будто человек создан только для этого. Видимость, одна видимость! Человек пытается скрыть собственную пустоту, с помощью денег и вещей. Заговорите о чем-нибудь сокровенном — да вас поднимут на смех! Я вот думаю: уж не причастна ли также и сама церковь к тому, что бог умер, священнослужители порой кажутся мне просто иллюзионистами, пытающимися в темном уголке выдать вам подделку за оригинал. В наш век небоскребов сколько еще людей занимается спиритизмом, и святой дух выскакивает, как у фокусника голубь из шляпы! До чего они только ни доходят. Вы же знаете, в одних церквах священники рядятся под клоунов, чтобы завлечь детвору, в других — предметы культа малюют в красный цвет, следуя рекламе, в третьих — служба ведется на жаргоне предместий под звуки тамтама, с тех пор как тамтам вошел в моду. И удивительное дело — в наш век подчеркнутого позитивизма появилась вдруг целая армия волшебников, колдунов, пророков, астрологов, хиромантов, которые не гнушаются пользоваться счетно-вычислительными машинами и счетами в банке. Создаются всякие секты. Поклоняются невесть чему: проститутке, черной собаке, эмбриону. А в прошлом году — вы, очевидно, помните — шли разговоры о группе людей, отправлявших культ смерти, уж не помню в какой-то там пещере… Так где же он, бог, независимо от того, как его называют?
Он показал на освещенную солнцем законченную пирамиду, видневшуюся из окна.
— Вот почему я был так счастлив, что мы нашли «маленькую принцессу». Когда я вошел в склеп, меня, да-да, охватил какой-то священный трепет. И мне захотелось построить вот эту церковь. Скоро отделка ее будет закончена: белизна и свет. Но священника в ней не будет.