Последние слова развеселили мужа: он оскорбительно захмыкал. Потом укоризненно покачал головой.
— С живыми детьми вы работать разучились, вот что! — заключил он веско. — Хочешь обижайся, Венька, хочешь нет, но я так скажу — превратились вы в бюрократов! Ну-ка, сама вспомни: в наши времена нас как воспитывали?!
— О-о-ой, только не заводи опять про свою драгоценную Ольгу Федоровну! Тошнит уже! И не надо делать вот это… УМНОЕ ЛИЦО!
— Тошнит ее! А сами-то вы что можете? Ни в контакт с ребенком войти, ни понять интересы…
— А что там понимать? Интерес у этого Беспечного, кроме разных гадостей, один — бокс! Он в прошлом году месяц не ходил — болел, видите ли! Ну, я притащилась узнать — чем… Открываю калитку, а он во дворе во-от в такенных перчатках боксерскую грушу обрабатывает!
— Ну вот, видишь? Спорт! — обрадовался муж.
— Мордобой это, а никакой не спорт! Он на груше натренируется, а потом в школе всех подряд колошматит.
— Все равно должны быть какие-то методы, — упорствовал супруг. — Воспитательные я имею в виду. Может, с семьей надо почаще встречаться… Мать-отец у него есть?
— Да вроде бы… Мать вот сегодня на собрание вызвала. Является раз в год по обещанию.
— Ну вот и погово… подожди! Так ты уходишь, что ли? — спохватился он.
— Здра-а-асьте! О чем речь два часа! Говорю же, Светка докладную директрисе написала, вот собрание провожу внеочередное. Родительский актив через повестки собирала.
— А за Натальей в садик кто пойдет?
— И снова здрасьте! Она ж дома давно! Не слышишь?
Из-за стенки как раз донесся плаксивый Маришкин вопль: «Не трогай! Уйди! Ма-ам!»
— Так что каша вам в кастрюле, а чай сами заварите, — подытожила Вероника уже от двери.
— Опять пища лордов? — мрачно уточнил муж напоследок.
— Овсянка, сэр! — И она сердито хлопнула дверью. Но все-таки успела еще услышать Туськино негодующее: «Мама ушла?!» Теперь, значит, ожидай рева на добрый час, если не ухитрятся отвлечь ребенка…
На улице обнаружилось, что уже стемнело. То ли хмурый день раньше времени сдал свои полномочия ночи, то ли надвигающийся октябрь решил издали показать свой мрачный характер. Однако этот вечер выдался тихий, безветренный и какой-то смиренный, с приглушенными голосами прохожих и едва слышным шуршанием листьев.
Вероника как раз проходила мимо сквера, когда зажглись фонари. Она даже вздрогнула от неожиданности: вдоль всей ограды и внутри сквера, по обе стороны аллеи, в одно мгновение расцвели ряды светящихся матовых шаров, похожих на одуванчики. Когда же их успели здесь поставить? Они разом придали вечернему пейзажу завершенность — словно темный бархат украсили сверкающей вышивкой.