Тишина, оказывается, простиралась непосредственно вокруг нее. Нигде вблизи не слышалось ни похрапывания, ни шуршания газеты, ни грохотания чайником в кухне. И нигде не было видно мужа.
Она опустила ноги, нашарила тапочки и в недоумении осмотрелась.
Часы показывали четверть десятого.
Отчего-то на ум первым делом пришел сосед Паша. Но эту мысль она сразу принципиально отвергла. Все-таки день только начинался, и хотелось верить в лучшее.
Ее муж вполне мог, например, пойти на стадион делать зарядку, как собирался уже лет десять. Или, допустим, махнуть на рыбалку. (Но с кем? Неужто все-таки с Пашей?)
Впрочем, он мог отправиться и, например, на рынок. Вот так пораньше, сюрпризом, решив не будить жену. И может быть, вот-вот вернется с тяжеленными пакетами. С картошкой, и луком, и куриными потрошками, и даже приземистой твердой «яблочной» хурмой…
Тут она сообразила заглянуть в «денежную» коробку — бывший пластмассовый Маришкин пенал.
Как и вчера, на дне ее лежала пятисотка, а сверху — три сотенные бумажки.
Или, кажется, вчера пятисоток было две?
Не в силах вразумительно ответить на этот вопрос, Вероника попробовала подойти к делу с другой стороны: распахнула шкаф и исследовала содержание мужниного отделения. Потом заглянула в прихожую и перебрала одежду на вешалке.
Не хватало джинсов, старого свитера с ромбами и той самой куртки с оторванной вешалкой.
В таком наряде в принципе можно было отправиться и на рыбалку, и на рынок, и на стадион.
Впрочем, на стадион он не надел бы куртку, поскольку быстрого ходу туда не более пяти минут.
— Папу не видели? — крикнула Вероника в сторону шлепающих по коридору босых ног.
— Не-а! — весело донеслось уже из ванной.
Всевозможные малоубедительные предположения вертелись в воображении Вероники, словно попытки решения задачки на невыученную формулу, пока руки ее зажигали газ, ставили на плиту кастрюлю с водой и сыпали туда хлопья «Геркулес».
Муж не появлялся.
Последняя версия — сверхурочная работа — даже не подлежала рассмотрению, поскольку ударные две смены уже были отработаны вчера, в субботу, и пакет с грязной робой обнаружился на положенном месте, то есть в ванной.
Ровно в десять ноги неудержимо понесли ее к соседской двери.
Противно проверещал звонок.
Вероника притаилась. Невесть с чего сердце колотилось, как перед открытым уроком.
Наконец послышалось приближающееся шарканье. На ходу Паша что-то бормотал (говорил с Николаем? или сам с собой?).
Дверь приоткрылась, и Вероника вытолкнула из себя:
— Здравствуйтеколянеувас?
В лицо соседу она старалась не смотреть, поскольку слишком хорошо знала его слащаво-ядовитое выражение.