… Мир был шарообразным.
Нижняя его половина выгибалась к горизонту изломанным контуром темного леса, подпирая расцвеченное звездами небо.
Малыш стоял в самом центре мирозданья — на поляне перед дедовским домом. Он поселился здесь сегодня утром, прожив первые свои шесть лет невольным узником шахтного городка энергетиков на Меркурии. Взрослые рассказывали ему о Земле, но она все равно поразила Малыша, выбежавшего из прохладного чрева ракеты в полыхающий над космодромом полдень.
Потом был полет на мобиле. И внизу проплывали города, реки, леса, проносились стаи птиц, медленно ползли облака. И все это звонкое разноцветье обрушилось на Малыша так неожиданно и мощно, что, переполненный впечатлениями, он скоро устал и задремал на коленях у мамы. Его не стали мучить и унесли спать, а среди ночи он проснулся и отправился гулять по дому через тихие комнаты, наугад толкая чуткие двери, пока не оказался на крыльце.
Ночь приняла его.
Синий, черный, серебристый были ее цвета, пряный и сладкий — ее запахи, плеск реки под обрывом и шорох листвы — ее звуки. И все это — цвет, запах, звук — существовало не отдельно, перетекало одно в другое, сливалось и в слиянии своем порождало нечто новое, чему у Малыша не было названия.
А еще над миром горели звезды.
Взлетев к ним взглядом, Малыш замер, не в силах оторваться от их манящего разноцветья. Звезды говорили с ним, звали к себе. И зов этот отзывался тонкой сладостной болью. Они были так близки, что казалось протяни руку, гроздьями лягут в ладонь. И когда желание дотянуться стало неодолимым, Малыш прыгнул вверх, к звездам, выбросив руки над головой…
Он упал на мягкую землю и не ушибся, но все равно расплакался.
В доме зажегся свет, на крыльцо выбежали взрослые, и мама была среди них. Она подхватила Малыша на руки, гладила его и целовала, шепча:
— Что с тобой, Коленька? Что с тобой, сынок?
Но Малыш не отвечал. Только плакал. Плакал навзрыд.
И кто-то сказал, и слова эти вспоминались потом часто:
— Оставьте мальчишку в покое. Он сегодня впервые увидел звезды.