— Но тогда я не смогу стать женщиной. — Он отошел, в отчаянии качая головой при мысли о том, каков в наши дни уровень образования в созвездии Андромеды.
В глубине души я злился на американку, но сейчас мне было не до нее — надо сконцентрировать внимание на брате Дамронг.
Проблема с неизвестным, а может, и непознаваемым, в том, что воображение способно делать с ним все, что угодно. Я поделился своими сомнениями с Леком.
— Он меня надул. А я подумал, что он в самом деле тот, за кого себя выдает.
— Он такой и есть. — Мой помощник больше не считал монаха ненормальным. — А ты на нем подвинулся. Он такой, каким должен был стать ты, учитель. — Последнее слово Лек употребил, чтобы сгладить эффект присущей ему прямоты трансвестита.
— Но в духовном сообществе о нем ничего не известно.
Лек убрал ароматную палочку и, что бывало с ним нечасто, одарил меня откровенным взглядом.
— Ты не хуже меня знаешь, что он — настоящий монах и провел годы в монастыре. Иначе он бы не ходил и не говорил подобным образом. Он очень продвинутый. Видимо, посвящен в духовный сан в другой стране.
— Например в Камбодже, откуда его родители. Думаешь, человек из Камбоджи способен вести себя как он?
Я нахмурился и вышел из участка пройтись. За неимением определенной цели пошел за саленгом, который, высматривая всякий хлам, медленно крутил педали тележки с плоским кузовом. Наши саленги — чародеи-мусорщики. В их руках банки из-под пива превращаются в детские игрушки, пластиковые бутылки — в мобильные телефоны, которые можно вешать в витринах магазинов, банки из-под коки вшиваются в шляпы от солнца, а радиаторы от грузовиков становятся садовыми воротами. Я видел, как он, покопавшись в мусорном бачке, торжествующе возвращается к тележке со сломанным зонтиком в руке. Без его величайшего смирения я бы не сумел направить мысли в иную сторону и не думать о брате Дамронг.
Боюсь, я отождествлял с ним себя настолько сильно, что мне не требовались объективные данные. Не нужно было читать его биографию, я и без того чувствовал каждую деталь. Он был тверже меня, но речь шла лишь о степени твердости. Мы с матерью тоже в прошлом бывали на грани краха. Нонг выбрала путь перемещений и сознательно сближалась с клиентами, которые для смены обстановки увозили нас за границу, а Гамон оставался дома, когда его сестра продавала тело. За то, чтобы выжить, он заплатил немалую цену: родной ему человек терпел надругательства остервенелых самцов всех рас и вероисповеданий. А Гамон, по его собственному признанию, был чувствительным ребенком. Сколько ночей он провел в невероятной муке, прежде чем кто-то рассказал ему про метамфетамин? Но он дорог. А если человек беден и нуждается в нем, приходится немного приторговывать этим же препаратом.