– Хорошие у тебя ребятишки, очень славные. Как себя чувствуешь в роли отца семейства?
– Неплохо, – ответил я. – Даже замечательно. Хотя честно признаюсь: когда мне сообщили, что все три вакантные должности на корабле займут выпускники, я аж за голову схватился. Думал, дадут максимум двоих, да и то один из них будет уже со стажем. Но теперь я ни о чём не жалею. Все трое – отличные ребята, а Марси с Симоном… ну, они стали для меня если не как дети, то как младшие брат и сестра.
– Да, – кивнул Бережной, – это сразу заметно. Счастливый ты человек! А я… – Он помолчал, а затем сказал тихо, почти шёпотом, но эти его слова прозвучали в моих ушах, как оглушительный раскат грома: – Эрик, меня зацепила «звездуха».
От неожиданности я закашлялся и потрясённо уставился на него. Наверное, мне следовало как-то отреагировать, например, спросить «Это серьёзно?» или «Ты уверен?». Но, огорошенный таким известием, я буквально онемел и не смог выдавить из себя ни звука – а что уж говорить об осмысленной речи.
«Звездухой» или звёздной болезнью астронавты называли между собой резкое повышение чувствительности к гипердрайву (лёгкая заторможенность мыслей в момент перехода, разумеется, не в счёт). Первым симптомом болезни являлись мигрени во время прыжков – поначалу слабые, едва ощутимые, но постепенно набирающие силу. С ними можно было бороться с помощью обезболивающих средств, и эту первую стадию болезни характеризовали словами «звездуха зацепила». Вторая стадия наступала, когда длительные полёты начинали вызывать расстройство сна, повышенную утомляемость, угнетённость, – и тогда говорили, что «звездуха подкосила». А третья стадия звёздной болезни сопровождалась галлюцинациями при гипердрайве и затяжной послеполётной депрессией; для этой стадии существовало выражение «звездуха добила». Конечно, даже добитые «звездухой» резистентные имели огромное преимущество перед обычными людьми: они всё же могли путешествовать к звёздам – либо накачанные обезболивающими и психотропными препаратами, либо погружённые в безопасную для жизни и здоровья форму анабиоза, гибернационный сон.
Первая стадия звёздной болезни не влекла за собой немедленной отставки, но это был чёткий сигнал готовиться к ней – промежуток времени между тем, когда «звездуха» цепляет и когда подкашивает, редко превышал полтора-два года. В подавляющем большинстве астронавты помалкивали о своих мигренях, тешась надеждой на чудо, и руководство Флота уже давно с этим смирилось. Зато больных на второй стадии вычисляли очень быстро, и только считаным единицам вроде адмирала Лопеса удавалось ещё несколько лет водить медиков за нос.