Все в театре уже знали, что их «звездулю» сегодня подрезали в переулке и увезли в Морхауз Дженерал. Чак Мэдден, помощник режиссера, только что туда звонил. Теперь он пробрался в шестой ряд и сообщил Кендаллу и Корбину, что состояние мисс Кассиди удовлетворительное и что попозже вечером ее отпустят домой.
— Спасибо, Чак, — сказал Кендалл, поднялся и окликнул: — Эй, народ!
Актеры, бродившие по сцене в ожидании, пока что-нибудь начнется, повернулись и посмотрели в темный зал.
— Я знаю, что все вы будете рады узнать, что с Мишель все в порядке, — заявил Кендалл. — Точнее говоря, сегодня вечером ее отпустят домой.
— Замечательно! — вяло произнес кто-то из актеров.
— А они узнали, кто это сделал? — поинтересовался другой.
— Понятия не имею, — сказал Кендалл.
— В любом случае, это несущественно, — бросил кто-то еще.
— Джерри, ты догавкаешься!
— Прошу прощения, босс!
— Чак! Ты уже там?
— Да, сэр!
Чак Мэдден выскочил на сцену так, словно боялся пропустить свою реплику. На нем были ботинки с высокими голенищами, синяя кепка из шерстяной ткани и рабочий комбинезон маляра, оставляющий открытыми его мускулистые руки и часть торса. Ему было двадцать шесть лет, росту в нем было под шесть футов, глаза карие. Он прикрыл их ладонью и стал вглядываться в шестой ряд.
— Как вы думаете, можно ли что-нибудь сделать с освещением в тот момент, когда она выходит из ресторана?
— Это зависит от того, что вы хотите.
— Предполагается, что там должно быть темно. Нападающий должен выйти из темноты. А мы заставляем Джерри выскакивать при ярком свете...
— Да, создайте мне соответствующую атмосферу, — подал голос Джерри.
— Я знаю, что обсуждать вопросы освещения пока что рановато...
— Нет, почему же. Что вы хотите?
— Вы можете сделать так, чтобы в то время, когда она идет через сцену, медленно темнело? Так чтобы, когда Джерри выйдет ей навстречу, сцена была бы почти не освещена?
— Вот это мне уже нравится, — снова вякнул Джерри.
— Нужно поговорить с Куртом и узнать...
— Я слышу, — отозвался осветитель. — Будет сделано.
— Пусть начинает темнеть в тот момент, когда она выходит из дверей, — сказал Кендалл.
— Будет сделано.
— Ну что, народ? Попробуем?
— Уно моменто, — сказал Чак. — Начинаем со сцены за столом.
Корбин выстроил свою пьесу в абсолютно предсказуемой манере. Стоило только понять, что за спокойной сценой обязательно следует короткая сцена, рассчитанная на то, чтобы вызвать потрясение, а за ней — нудное затянутое рассуждение, и вся схема тут же становилась ясна. В результате в пьесе вообще не осталось неожиданностей. Корбин породил ряд таких последовательных триад, причем большая их часть была уродской.