— Приятного аппетита, мадемуазель ван Вельден, — неожиданно произнес он по-французски. — Угощайтесь.
Я вздрогнула, невольно встретилась с ним взглядом и тоже по-французски ответила:
— Какое облегчение! Спасибо. — И сделала глоток чаю.
Я действительно испытывала облегчение, и еще было ужасно стыдно за свои фантазии, потому что сейчас на меня смотрел просто симпатичный человек. Очень экзотично одетый, но не дикарь, утащивший меня в свое логово, чтобы взять силой. Очень привлекательный по-мужски, но не до такой степени, чтобы немедленно отдаться ему со стоном.
— Я так и думал. У вашего английского ужасно смешной французский акцент!
— Скорее нидерландский.
Я взяла какую-то сласть, положила на свою тарелочку, грустно отметив, что у меня все равно подрагивают руки.
— Тогда, может, перейдем на немецкий[1]? — уже по-немецки предложил он и тоже поместил кусок чего-то себе на тарелку. — Насколько я знаю, к нидерландскому он ближе всех.
— А сколько языков всего вы знаете? — все-таки по-французски спросила я.
— Какая разница, если я не владею нидерландским, вашим родным. — Он снова говорил по-французски.
— Я тоже не владею арабским.
Он слегка прикрыл рот рукой и прошептал:
— Вы не поверите! Я сам им едва владею. Даже пишу с ошибками. Только не говорите никому!
Я усмехнулась и кивнула, приказывая себе больше не смотреть на его руку, потому что от движения его запястья с поблескивающими нежными волосками на меня опять начали накатывать волнительные идеи.
— Хорошая шутка, ваше высочество.
Он расхохотался.
— Чистая правда, мадемуазель ван Вельден! Я ведь с тринадцати лет жил в основном в Европе и практически как частное лицо. Но когда страну возглавил мой брат, он настоял, чтобы я вернулся и тоже занялся политикой. Внешней и внутренней. И вот тут-то и выясняется, что на родном языке я говорю, как иностранец, а для внутренней политики это совсем не дело. Так что пришлось нанимать специалиста и заново учить родной язык. И это оказалось не очень просто, поверьте.
— Охотно верю. Я сама была в похожей ситуации, когда начинала работать на французском телевидении и довольно долго брала уроки правильного французского произношения. Иначе я не могла появляться в кадре.
Он опять рассмеялся.
— Все-таки я был прав! Именно французский акцент! Вы так тщательно выучились этому правильному произношению, что щедро приправляете им даже английскую речь.
— Нурали тоже знает много языков?
— Нурали? — с удивлением повторил он. — Столько же, сколько и я. Он учился вместе со мной.
— А кто он?
— То есть? — Эмир почему-то удивился еще больше.