Анри молчал. Он не знал, что сказать. Урсула была права — не во всем, конечно, но во многом. Он знал, что отвести ее к мужу — значит бросить на произвол судьбы. Разумеется, Франсуа Друо обязан позаботиться о своей законной супруге, но не предаст ли он ее снова? И как она сможет с ним жить? Анри был вправе сказать, что ему нет до этого никакого дела. Но его совесть говорила другое. Так же, как и его сердце.
1755 год, Калькутта
Через несколько часов обессилевшие путники добрались до Калькутты. Они умылись у колодца и попили воды, а потом Анри повел своих спутников на базар. Там они съели по чашке щедро сдобренного пряностями риса и Анри купил Урсуле платье, поскольку не мог без боли смотреть на ее истерзанный вид. Молодой женщине казалось, что теперь она знает, как чувствует себя рабыня, которая прошла много лье по спаленной земле, под огненным солнцем, чтобы быть проданной на невольничьем рынке!
Здесь было нелегко найти европейскую одежду, к тому же Урсула не хотела надевать ничего яркого. Наконец среди множества цветастых нарядов отыскалось темно-синее, простого покроя платье, которое пришлось впору Урсуле. Анри купил ей также гребень, зеркало, ленты и шпильки. Шляпки не нашлось, и она накинула на голову шелковый шарф.
В Калькутте оказалась всего одна гостиница, построенная в европейском стиле, но она была забита английскими офицерами, не успевшими найти в городе постоянного жилья. Анри с трудом удалось снять маленькую комнатку, в которой из мебели была только кровать.
— Ничего, — сказал он, — мы с Аравиндой устроимся на полу, на циновках.
Все трое проспали почти до самого вечера, а потом Анри спустился вниз. По соседству было устроено офицерское кафе, и он решил узнать, какая публика там собирается и что подают на стол.
Несмотря на старую и грубую мебель, узкие окна, завешенные жалюзи, и отсутствие на стенах картин, в помещении было уютно, потому что здесь витал дух Европы. Во всяком случае, так показалось Анри де Лавалю, который был готов в одночасье променять все буйство красок чужой страны на возможность очутиться под скучным зимним небом Парижа.
За столиками сидели несколько мужчин в красных мундирах, на вид вполне приличных людей. Наверное, можно привести сюда Урсулу, а Аравинде он что-нибудь принесет прямо в комнату.
Анри собрался уходить, когда услышал полный изумления окрик:
— Анри! Это вы?!
Он повернулся и увидел… Майкла Гордона, того самого молодого офицера, с которым подружился, когда служил переводчиком в лагере англичан.
— Майкл!
Они сердечно пожали друг другу руки.