– А, пришел… – Старческий, почему-то знакомый голос заставил его вздрогнуть. – Садись, отдохни.
С другой стороны поляны, до этого невидимой глазу из-за высокого пламени, вышла старуха в рваном черном платье. Седые волосы клочками торчали в разные стороны, выцветшие глаза блестели, отражая огонь. Хабаров, приглядываясь, находил знакомые черты, но не мог составить цельного портрета.
– Не узнал, – констатировала старуха, – так и думала. Никогда тебя не любила.
– Бабушка?! – его удивлению не было предела. – Вот уж кого не ожидал…
– Оно и видно, – бабка неприятно улыбнулась. – Если б не велели, сама не пришла к тебе, но…
Стас ее почти не помнил: бабка по отцовской линии действительно не любила внука. Ходили слухи, что промышляла она колдовством, вредила людям по-тихому, могла сглазить или порчу навести… Отец, как подрос, уехал из дома и почти не общался с матерью – Клавдия Васильевна перед самым его отъездом велела никогда не возвращаться, – чтоб беды не было. Хабаров-младший видел ее только два раза, которых вполне хватило, – больше ни он, ни она встречаться не стремились.
– Кто велел? – Он уселся возле костра, вытянув ноги.
– Не твое дело! Никогда не интересовался мной… – она кинула в костер пучок травы: запахло чем-то приторно-сладким. – Ладно, было и прошло: смотри!
– Куда? – Стас непонимающе огляделся. – На что смотреть?
– В огонь, дурак! – Она в сердцах сплюнула. – Совсем тупица!
Хабаров не обиделся – бабка и в детстве так с ним разговаривала, – посмотрел в танцующие языки пламени. Сначала ничего не увидел, потом закружилось: лица, лица, лица! Довольный Баха, постаревший Трофимов, смеющийся Прохор, улыбающаяся опасно и притягательно Лена, перекошенная гримаса Никонова, Ольга, Вовчик… Калейдоскоп кадров менялся с огромной скоростью, Стас едва успевал следить за ними.
Что-то произошло – люди словно выскочили из огня, образуя вокруг него правильный круг. Хабаров заметил: разные у всех глаза – надменные, усталые, злые, испуганные… Они тянулись в стороны, пытаясь отойти, отпрыгнуть – и не могли, прикованные к костру раскаленными добела цепями.
– Что… что это? – Стас шарахнулся в сторону. – Что с ними?
– Горят, – бабка, чуть улыбнувшись, пожала плечами, – сами приковали себя… Марионетки, их не жалко.
– Зачем мне это видеть?
– Думай. Все бы так и делали: уснул – и на тебе, все разжевали да выплюнули в жадный клюв! Только не все еще увидел.
– Что еще?
– Оглядись.
Стас, посмотрев по сторонам, увидел: темноты нет, он, крошечный, стоит на огромном столе для игры в рулетку. Бабка выросла в размерах, закрывая небо, улыбаясь, протянула огромную руку, на которой лежала фишка.