– Зачем вам это? – подозрительно спросила она. – Хотите валить Трофимова моими руками?
– Да, но вас это – как я уже сказал! – не касается. Сделаете все правильно – отец выйдет на свободу и у вас будет время позаботиться о своем будущем. Не сделаете – будете привыкать жить быдлом и осваивать маршрутки. Мы поняли друг друга?
– Пожалуй…
– Посмотрите письмо, дабы не сомневаться в серьезности моих слов.
– А если он отдаст настоящие? – Судя по голосу, Лена согласилась. – Что тогда?
– Тогда живите спокойно дальше. Представьте, что этого разговора никогда не было… Естественно, смерть вашего отца нам будет не нужна, можете не беспокоиться… Но этого не случится! – Голос звучал уверенно.
– Хорошо. Проверим…
– Всего доброго, Елена Генриховна. Не пытайтесь меня обмануть – глупо и опасно делать нечто подобное. – Собеседник положил трубку.
Зашипела, кончившись, запись. В машине воцарилось молчание.
– Не слабо, – Вовчик постукивал по рычагу коробки передач. – Баха, итальянцы, Генеральная прокуратура… война со всеми.
Стас смотрел в окно.
– Наверняка ты должен знать, кто на тебя обозлен до такой степени! – повернулся к Трофимову. – Вспоминай.
– Я делал много всякого… – Бизнесмен поморщился. – Это вообще не месть: это четкая, хорошо спланированная акция. Кто-то долго ждал, следил за моими делами и выбрал идеальный момент, чтобы нанести удар, который мне не отбить… Серьезный противник. Даже не могу сказать навскидку, кто на такое способен… Требуются очень большие возможности для такой игры!
– Баха?
– По-моему, слишком даже для него. – Трофимов подумал. – Хотя все может быть: кто поймет, что в их головах крутится и чем они располагают. Может, Баха, может, кто другой… Одно могу сказать точно – мне конец, из такого дерьма не выплыть. Единственное, что хочу успеть, это спасти дочь. Хрен с ней, с жизнью: нормально сплясал, можно на покой, но Оля… она не заслужила такого, дети не должны отвечать за наши поступки. – Он отвернулся.
– Что будем делать? – Вовчик смотрел на Стаса. – Куда дальше?
– Ты не узнал, где Баха? – Водитель отрицательно покачал головой. – Тогда… не знаю!
Варианты кончились. Можно отработать Прохора, но нет абсолютно ничего, что говорило бы о его причастности. Что ему сказать: думаю, ты сука и предатель? Не прокатит, должно быть хоть что-то в рукаве… Баха отпадает по причине своей недоступности…
– Давай подумаем, как деньги могли оказаться фальшивкой? Кто имел к ним доступ?
– Только я, – бизнесмен устало тер глаза, – лежали дома, под замком…
– Получал Прохор?
– Да.
– Значит, мог вложить «фантики», – Хабаров вытащил блокнот и рисовал в нем узоры, – раз ты говоришь, что никто к деньгам не прикасался…