Когда я выберусь отсюда, потом это вам всем еще аукнется! — Мстительно проговорил я про себя, старательно отгоняя мысль о том, что это «потом» может и не быть.
Конвоир вздернул меня за руку и повел по темном коридору, освещаемого лишь несколькими светильниками. А затем, спустившись вниз по деревянной лестнице меня втащили в тесное помещение с грубыми деревянными скамьями для гребцов.
Почти все они были заполненными другими узниками этого корабля. Изможденные и усталые лица навевали не очень приятные мысли. Среди усиленно гребущих фигур, расхаживал еще один каратель, плеткой охаживая тех, кто по его мнению плохо работал. Но, хотя то и дело слышались хлесткие удары, каждый из них хранил молчание. Изредка только слышались проклятия на эльфийском и других языках.
— Новенькое мясо! — Гоготнул надзиратель гулким басом, когда конвоиры подтащили меня к нему. Но, по мере того, как он вглядывался в мое лицо, выражение его менялось. — Но… это же не выродок! — Удивленно обратился он к одному из карателей.
— Shain Kaire… Anferk! — Словно выплюнул тот эти слова. Что странно, я не знал, что они обозначают, но на надзирателя это подействовало сильнее красной тряпки. Он с плохо сдерживаемой ненавистью уставился на мое лицо из под капюшона. В глазах его прямо читалось желание убить меня прямо сейчас. Даже рука уже потянулась к хлысту, но каратель видимо тоже это заметил и его окрик одернул собрата.
— Он нужен ордену живым. После того, как мы настигнем богомерзких эльфов, его отправят в магистрат. — Сколько ненависти в голосе! Прямо жуть берет. Но, однако хотя бы одна хорошая новость: Корсагу с остальными удалось сбежать. Теперь бы и мне…
— Хорошо. — Смирился каратель, убирая руку от хлыста и принимая из рук конвоира цепь от кандалов.
— Да, кстати. — Спохватился «чистый», отпуская мою руку. — Капитан приказал увеличить скорость. Надвигается шторм.
— А все из-за этого гаденыша! — Дернул меня за цепочку надзиратель, выламывая кисти рук из суставов и добавляя коленом по животу. По рукам разлилась волна колючей боли, резью отозвавшись в поврежденных ребрах. В глазах потемнело а в ушах раздался противный звон.
— Кха… Тва… кх… ри! Я вас всех уничтожу! — Прохрипел я, выплевывая темные сгустки крови. Ненависть к мучителям поднималась горячей волной, разжигая в груди непонятный огонь. Мышцы на миг налились силой и стало казаться, что еще чуть-чуть и я разорву связывающие руки кандалы. Я вскинул голову — и каратели словно бы отшатнулись… Но от железных наручников по крови распространился обжигающий холод, который мгновенно сковал вырвавшиеся наружу чувства и я чуть не упал от нахлынувшей слабости.