– Да бери, бери, – нетерпеливо сказал офицер. – Так что это было? – повторил он.
– Плановый обстрел. А вас что, не предупредили? – запоздало удивился солдат, только теперь заметив изготовленных к бою десять человек.
– Как видишь, – хмуро ответил Алексей, повернулся и, шлепая незашнурованными ботинками, спустился в землянку.
Так называемые плановые обстрелы практиковались в частях, которые наиболее часто подвергались ночным нападениям. По участкам местности, на которых или за которыми была вероятность скопления вооруженных боевиков, внезапно открывали ураганный артиллерийский и минометный огонь, предотвращая, таким образом, возможную ночную атаку. О случайно попавших в зону обстрела мирных людях никто не задумывался. Считалось, что их там не должно быть. А если кто и окажется, спишут на случайности войны.
Андрееву доложили, конечно, как среагировали милиционеры на ночной обстрел. Он только хмыкнул и покрутил головой.
Следующее утро удивило его еще больше. Как уже говорилось, сам Андреев, приняв батальон, старался не запускать свою физическую форму. В любом армейском подразделении приветствуются занятия спортом, и при новом командире, который лично пробегал с солдатами пару километров и затем увлеченно подтягивался и отжимался, этот вид солдатского «отдыха» стал нормой для каждого. Приведя после пробежки роту в спортивный городок, Андреев вздрогнул от неожиданности. Возле его личного турника, который был подогнан под его рост, разминалась вчерашняя группа кавказцев. Обнаженные по пояс фигуры блестели от пота в лучах поднимающегося солнца. Собровцы отрабатывали приемы рукопашного боя. С ножом и без, против пистолета и автомата. Замкомандира по боевой бросился было к «терминаторам», но Андреев остановил его. Пусть занимаются.
В общем, утренняя зарядка была сорвана. Весь личный состав бригады непрестанно поглядывал в сторону командирского турника. Да и сам Василий Трофимович нет-нет да и бросал короткий взгляд на слаженно работающую команду. Зрелище для военного человека было приятное.
После завтрака к подполковнику зашел Гордей с вопросами по предстоящей разведке, и Андреев, хоть и готовился к поездке во Владикавказ, незамедлительно принял его.
* * *
Опти пребывал в дурном расположении духа. В последнем нападении на колонну русских его отряд понес много потерь. Джангуразов получил неверную информацию. Лече, вернувшись из Гудермеса, открыл свой щербатый рот и сказал, что можно будет хорошо наказать гяуров. Его круглое гладкое лицо в веснушках сияло от удовольствия, когда он скороговоркой докладывал сведения, полученные им от его хорошего знакомого, русского старшины из штаба дивизии. Лече за доллары скупал у завсклада продукты для их немаленького отряда, платил хорошо, и русский дорожил этим знакомством. Один раз, правда, он поинтересовался, зачем его чеченскому другу столько продовольствия, на что Лече, округлив глаза и сокрушенно вздохнув, ответил, что в их селе совершенно нечего есть, поэтому и приходится питаться подобным образом. Затем чеченец осторожно поинтересовался насчет оружия, но старшина, хоть и принял на грудь кило водки, заупрямился. Он согласен был отдать (даром!) пару «лимонок» (Лече сказал, что сейчас по дорогам передвигаться опасно, проклятые «духи» могут все отобрать), но на большее не «подписывался». Опти тогда отругал своего снабженца и разведчика в одном лице и сказал, что информация стоит дороже, оружия у них хватает, и пусть Лече занимается только своим делом. У того было другое мнение на этот счет, но он придержал язык за зубами. Ведь если можно по дешевке достать автоматы, почему бы и нет? Но Опти сверкнул глазами, и снабженец примолк. Командировки в Гудермес доставляли ему много удовольствия и немного денег. Он пил, ел на джангуразовские денежки, спаивал старшину и потихоньку обрастал связями в армейской среде. Мужик он был оборотистый, веселый и легко заводил знакомства. Благодаря его информации, полученной из подслушанной пьяной болтовни офицеров, Джангуразов совершил несколько удачных нападений.