– Я увольняюсь, товарищ командир, – хрипло произнес Хасан негромко. После того как он это проговорил, боец наконец набрался духу и посмотрел в глаза товарищей, стоявших перед ним. Он сказал – товарищ командир – и этим официальным обращением к одному ставил всех в известность о принятом решении.
Командир ошеломленно молчал и рассматривал своего офицера. Надо было что-то сказать, ну что-то вроде: «Как знаешь, счастливого пути тебе, всего хорошего, желаем удачи...» Но СОБР – это не коллектив большого слесарно-сборочного цеха. Здесь отношения другие, и оценка человека отличается от привычной, принятой в обычной жизни.
Командир закашлялся. Он прочищал горло долго, никуда не торопясь. Затем вынул платок и вытер лицо. Потом медленно сложил его и сунул в карман. Вытащил пачку сигарет, посмотрел на них, опомнился и положил обратно. Строй молчал. Хасан обратился к командиру, и сейчас тот будет отвечать на заявление своего офицера.
Подполковник не хотел, чтобы его досада и разочарование вырвались наружу. Но сдержать эмоции не сумел и нахмурился. Старший лейтенант Кумыков начал служить в отряде со дня его основания, когда еще только в СОБРе было несколько человек. Зарекомендовал он себя отлично. Спортивный и подтянутый, скромный и вместе с тем отчаянный, даже дерзкий в боевых операциях. Бывают такие люди, когда фразы из положительных служебных характеристик полностью соответствуют действительности. Вместе с этими качествами, необходимыми офицеру, он обладал еще одним редким свойством. Хасан был очень обаятельным парнем. Это выходило у него само собой, он не пытался быть этаким «обаяшкой», это не приходило ему в голову, просто он таким родился.
Всякий, кто даже видел его в первый раз, невольно добродушно улыбался и хотел с ним познакомиться. Что уж говорить о людях, которые прослужили с ним рядом целый год и успели полюбить его... Поэтому заявление Кумыкова ударило по отряду, как кузнечный молот по наковальне. Оно оглушило всех. И особенно командира.
Сначала командир разозлился. Затем успокоился. В конце концов, это право Хасана – самому определять свою судьбу. Но в том, что именно сам Хасан решает сейчас, командир сильно сомневался. Это давление со стороны семьи. Дело было в том, что родственники спецназовца были богаты. Имея кое-какие деньги в начале девяностых, предприимчивые родители Хасана открыли один швейный цех, затем еще один, затем построили магазин, потом автомойку и так далее. Их благосостояние постоянно росло. Два брата Хасана тоже были задействованы в семейном бизнесе и явно ни в чем не нуждались. Несколько раз они подъезжали к управлению на дорогих машинах, когда Хасан находился в суточном наряде. Помощник дежурного на проходной даже спутал машину одного из них с машиной замминистра республики, которого как раз ожидали на совещание. Хасан был самым младшим в семье, и его оберегали больше всех. Скорее всего, после командировки в Чечню в дело вмешалась мать и попросила его оставить службу в СОБРе. Ход ее рассуждений был прост и известен: зачем рисковать жизнью младшего, еще неженатого сына, когда он может сидеть дома с родителями и ни в чем не нуждаться? Ведь зарплаты офицера хватит ему только на то, чтобы купить хорошие зимние колеса на машину старшего брата. А место «смотрящего» за семейным магазином давно ждет его... Что он теряет? Ведь это не Великая Отечественная, когда вся страна билась за право на выживание, а небольшая локальная война, совсем не влияющая на судьбы мира. А вот на ее судьбу она как раз и может повлиять, если ее мальчика привезут из Чечни в цинковом гробу. Зачем это ей надо? Пусть другие воюют, а ее Хасан будет рядом с ней...