С тех пор дух соперничества не угасал, а только набирал силу. Не раз и не два Мотыли устраивали друг другу всевозможные пакости, ссорились, даже дрались, но потом все-таки мирились. Дело было не столько в родственных чувствах, сколько в повязавшем их бизнесе. Они начинали с совместного капитала, а потом не сумели поделить приобретенную собственность. Ни Мотыль-старший, ни Мотыль-младший не желали поступиться даже киосками, не говоря уже о заправках, рынках и супермаркетах.
Наконец Сергей Викторович прибрал к рукам спорткомплекс, а Александр Викторович оставил за собой отель. Эти объекты сделались как бы их феодальными замками, где каждый заправлял по-своему. Но и спорткомплекс, и отель «Олимпийский» сохранялись за фирмой «Интеринвест», в которой оба Мотыля имели равные доли. И ситуация сложилась патовая. Братья и рады были бы разойтись по-хорошему, но жадность не позволяла им достичь компромисса. Уступать не желал ни один, ни второй. И каждый искал способы обойти другого.
Александру Викторовичу Мотылю так и не удалось выяснить, кто напал на него в подъезде шесть лет назад. Но он был почти уверен, что киллеров нанял его родной брат. Интуиция подсказывала ему это. Здравый смысл – тоже. Задай вопрос «кому выгодно?» – и получишь правильный ответ. Мотыль-младший задавал себе этот вопрос неоднократно. Результат всегда получался одинаковым. Перед мысленным взором возникало преувеличенно озабоченное лицо брата, заявившегося сразу после нападения. Только за встревоженной маской читалась тщательно скрываемая досада. Даже если и не он организовал покушение, то, несомненно, предпочел бы, чтобы младший брат сыграл в ящик. Пышные похороны, венки с трогательными надписями, трагические речи и тосты… А после похорон Мотыль-старший стал бы в два раза богаче и обрел бы полную свободу.
Размышляя об этом, Александр Викторович даже мог невольно прослезиться и явственно услышать заунывную музыку похоронного оркестра. Но в воображении своем хоронил он не себя и слезы проливал тоже не по своей персоне. Место в гробу оставлял он за родным братом.
Проковыляв на кривоватых коротких ногах по ярко освещенному туннелю, Александр Викторович Мотыль добрался до выложенной белой плиткой комнаты, сверкающей в свете неоновых ламп, как операционная. Комната была оборудована со знанием дела. На полу имелся желоб для стока, стены и потолок были оснащены звуконепроницаемым волокном, вентиляционный канал исправно втягивал сигаретный дым и неприятные запахи.
В дальнем углу приткнулся оцинкованный стол с приваренными наручниками. С потолка свисал мясницкий крюк на свободно ходящей цепи. В центре помещения стояло стоматологическое кресло с ремнями на подлокотниках. В кресле, уронив голову на грудь, сидел раздетый до пояса мужчина. Рядом возвышался Кит, ловко справляющийся с обязанностями палача. На кушетке у стены пристроился еще один тюремщик, известный Александру Викторовичу по кличке Шапокляк. Едва босс переступил порог помещения, Шапокляк бросился закрывать дверь, дабы не была нарушена предписанная инструкцией звукоизоляция.