– Как отреагировал этот… – Полковник Плющ с силой потер виски. – Хахаль Машкин?
– Взял тайм-аут на неопределенный срок, – ответил Панин. – Попросил несколько недель на раздумье. Но я так думаю, фактически отказался.
– Это ты так думаешь. А что, если он тертый калач? Навел тень на плетень, опасаясь прослушивания?
– Не исключено, – кивнул Панин.
Его тень, повторившая это движение, была похожа на черную ночную птицу, притаившуюся в кабинете. Внезапно Болосов ощутил, как по его коже пошел мороз. Он понял, что добром эта история не закончится.
Полковник Плющ поманил пальцем обоих лейтенантов, предлагая им вытянуть шеи и наклониться над столом, чтобы не пропустить ни единого слова из того, что будет сказано.
– На хахаля завести дело, – сказал Плющ. – Оформить его как пособника террористов. Следить днем и ночью, фиксировать каждый шаг, ни на минуту не упускать из виду.
– Есть не упускать из виду, товарищ полковник, – кивнул Панин.
– К наблюдению привлеките столько сотрудников, сколько потребуется. Теперь это официальное расследование. Кто, как не мы, остановит мутный вал международного терроризма?
Плющ подмигнул и осклабился. Панин позволил себе тонкую ироничную улыбку. У Болосова непроизвольно отвисла нижняя челюсть.
А инструктаж еще только начинался.
– Теперь Мария. – Плющ даже привстал с кресла, чтобы все три головы максимально сблизились. Из его рта пахнуло коньяком, мятной жвачкой и всем тем, что было съедено и переварено им сегодня. – У нее было время взяться за ум. Не захотела. Решила, что опять останется безнаказанной. Дудки. Мое терпение лопнуло.
«Вот оно, – понял Болосов. – Эх, и зачем только я сегодня на работу вышел? Сказался бы простуженным, взял бы больничный, повалялся денька три дома перед телевизором. Ведь хворают же летом люди, а? Почему другим можно, а мне нельзя?»
– Я не желаю больше ни видеть Марию, ни слышать ее где бы то ни было, – негромко, но очень твердо и сурово продолжал полковник Плющ. – Пусть потеряется, да так, чтобы уже не нашлась. Хоть даже вместе с «БМВ», не жалко. Я ведь ей с умыслом машину подарил, как в воду глядел. – Он тяжело вздохнул, потирая лоб ладонью. – Задание понятно?
– Так точно, товарищ полковник, – произнес Панин.
Это походило на розыгрыш. Или на сцену из фильма про оборотней в погонах. Болосов незаметно ущипнул себя за ляжку, надеясь проснуться. Не получилось. Кошмар продолжался, становясь все более и более реальным. И никто не кричал: «Стоп, снято!»
Ноги под Болосовым ослабели. Открывая и закрывая рот, он осторожно сполз со стола, на который облокачивался, и упал на стул.