Василий не стал спорить и, перекрестившись над телом Дмитриева, поднялся на палубу.
— Ты чего такой смурной, тёзка? — окликнул лейтенанта на палубе Черкасов.
— Дмитриев только что скончался.
— Господи! Прими душу раба твоего Аполлона! — перекрестился артиллерист. — Прекрасный человек и офицер был. Мучался?
— Да без сознания всё время. Под морфием.
— Давай помянем старшого, — в руках Черкасова появилась фляжка.
Ароматный коньяк обжёг горло и тёплыми струями разбежался по всему телу. Василий остро почувствовал как он голоден, ведь с самого утра во рту не было маковой росинки и есть захотелось совершенно зверски.
— Надо бы в буфет заглянуть.
— Забудь про буфет и камбуз – разнесло и то, и другое. Теперь будем на консервах и сухарях до самого Владивостока. Ну, ещё по глотку?
— Нет уж, уволь. Натощак могу окосеть, а мне ещё в проводах копаться. Хоть прожекторы чинить и не придётся, но разрывов в проводке столько, что самому страшно. Да и тебе не советую.
— Да ладно тебе! Чего с нескольких глотков будет? Матросам и то чарку раздали. Эххх!
— Кстати! Хочешь развеселю? Слушай: расходимся мы уже с "Асахи" и прилетает нам в разлуку аккурат в элеватор кормовой башни. В момент подачи заряда наверх. Естественно – фонтаны огня и в башню и в погреб… Ну и как ты думаешь, почему мы ещё живы и не на дне?
— Вероятно в башне уже ни снарядов, ни зарядов не было, ну а погреб наверное затопить успели. Так?
— Почти угадал. Про башню – точно, а погреб никто не затапливал. Просто он был такой же пустой, как и башня над ним. Представляешь? На пару минут бы раньше такое попадание, и всё! Так что делать мне пока особенно нечего – в кормовой башне погреба под метёлку выстреляли. В носовой с десяток снарядов осталось – благо ствол там один. Но она заклинена и стрелять не способна. Сейчас шестидюймовые таскают с правого борта на левый, а то там тоже почти ничего не осталось. Так не будешь? Хороший ведь коньячок!
Василий мотнул головой и снова направился в низы броненосца. Предстояло долго и упорно копаться в проводке, чтобы к следующему дню наладить хоть какие-то возможности боевого освещения.
Не повезло, однако. Повалило броненосец в развороте совсем некстати. И совсем некстати попался Василию под ботинок тот ошмёток, на который угораздило его наступить в неподходящий момент. И понесло обалдевшего лейтенанта прямо на развороченное недавним взрывом железо. Соймонов, нелепо взмахнув руками, ударился грудью об хищно выставившую свои шипы разорванной стали переборку. Только боль… Василий успел почувствовать только боль…