И в этот момент со всех сторон огромной бухты Порт-Ллойда как первые отзвуки грома приближающейся грозы эхом почти двадцати тысяч луженых глоток над морем покатилось раскатистое:
Письмо Василию Соймонову
Здравствуй, любимый мой Васенька!
Это письмо передаст тебе Сева Егорьев, я отправила его для тебя во Владивосток.
Ты ведь обязательно приплывёшь туда вместе со своим кораблём. Только попробуй утонуть!
Хотя отец говорит, что вам предстоит страшная битва и очень многие могут погибнуть. Но только не ты!
Я очень боюсь за тебя, родной мой. Я понимаю, что ты должен выполнить свой долг, но не геройствуй излишне, пожалуйста, ладно?
Ты ведь и так герой. Я уже всем подружкам о тебе хвасталась. Как они мне завидуют!
Но ты не думай, я тебя всё равно любила бы и люблю.
Из Маньчжурии вернулся Саша Бельской. Ему оторвало руку по локоть. Я даже не знаю, завидовать Насте или нет – с одной стороны Саша вернулся живой, а с другой – покалечен. Он теперь сильно пить стал, но думаю это временно. Настя часто бывает у нас. Плачет, жалуется.
И у меня ещё горе – умерла моя Жужка. Не неожиданность конечно, четырнадцать лет ей уже было, давно уже она хрипела, а не дышала, но всё равно её жалко. Как вспомню её ещё щеночком… Как мы с ней гуляли по Невскому, как в кровать ко мне она спать забиралась… Такая милая…
В Петербурге уже снег. Ждём Рождества. Гуляю по Васильевскому и вспоминаю, как мы ходили по этим улицам с тобой вдвоём. Ты тогда ещё гардемарином был. Смешной такой, напыщенный. Гордый. А мне все девочки наши завидовали – какой ты у меня красивый. А ты действительно самый красивый. И умный. И сильный. Как я рада, что ты это проявил и папа отзывается о тебе с уважением. Ты даже не представляешь, как я жду тебя, Васенька!
А Наташа Головина замуж вышла. За Винчевского из таможенного департамента. Не знаю, что она в нём нашла. Ему же за тридцать уже. Да и нос у него смешной и толстый он, лысеет уже…
Извини за сумбурность, но я очень волнуюсь за тебя. Может потому и пишу глупости всякие. Ежедневно молю Господа нашего, чтобы он сохранил тебя в этой страшной войне. Только вернись живым, Васенька.
Очень тебя люблю и жду.
Твоя Ольга.
…После прохождения траверза Иваки, известия о бесчинствах русских крейсеров перестали поступать в японский морской штаб. Гайдзины растворились в просторах Тихого океана. Было понятно, что они идут на соединение с Рожественским, но куда? Тóго не мог себе позволить отправить в разведку на бескрайние просторы сколько-нибудь сильный отряд, а отправлять кого-то без пары броненосных крейсеров поддержки не имело смысла. Разве что отряд адмирала Дева – он мог уйти от русских. Ну и что? Даже если бы он их обнаружил и сообщил бы об этом, то шансов настичь противника сильным отрядом практически не было…