Уловив движение внизу, сержант посмотрел туда. Далеко под ним между стойками лесов прапорщик Алексей Захаров дрался с штурмовиком — как и сержант ОМОНа, лишь при помощи ножа. Курортник ударил противника в живот, штурмовик тоже нанес удар. Оба упали, сцепившись, покатились в сторону и пропали из виду.
Руслан Каримов поднял взгляд на Фелиза, дожидаясь атаки. Сержант не был способен на сложные размышления и глубокие чувства, зато умел быстро и без затей разделываться с теми, кто стоял у него на пути.
Когда Фелиз наконец сделал выпад, Каримов отпрянул, провернулся на штанге. Острие двузубца царапнуло по бицепсу, прорвав рукав комбеза. Глаза Фелиза блеснули. Решив, что достал врага, клерик подался вперед — на это и рассчитывал сержант. Он перескочил на соседнюю штангу, а с нее, сделав два коротких шага, — обратно, и всем телом налетел на клерика.
И сбоку воткнул нож ему в шею.
Попытался выдернуть оружие, но не успел: Фелиз с шипением полетел вниз.
— От же гад ползучий! — высказался Каримов и тут же позабыл о Фелизе.
Покачнувшись, он расставил для равновесия руки, быстро прошел по штанге до конца и схватился за вертикальную балку. Взгляду открылись основание башни на краю Эгалита и человек в камуфляжном комбезе. Сержант узнал Лабуса, позади которого на бетоне лежали двое неподвижных варханов. Прапорщик пытался встать, цепляясь за башню, руки соскальзывали, он падал и снова приподнимался, двигаясь медленно, вяло, словно в беспамятстве. Из-за колонны к нему шагнул Курортник, обхватив за плечи, помог выпрямиться. Лабус завалился на него, повис.
И тут купол в вышине мигнул. Это было так неожиданно, что Руслан Каримов едва не свалился. Обняв стойку, он задрал голову. Купол разгорелся, все черное ночное небо стало зеленым. Молнии сновали по нему, образовав мигающую выпуклую сетку высоко над головой. Она начала расширяться: купол рос.
— Да вы охренели! — крикнул Каримов. — Там же войска!
Купол ширился, молний стало еще больше — а потом они погасли. Все, разом. На миг купол вспыхнул нестерпимо-ярким светом, так что сержанту пришлось зажмуриться, а когда Каримов снова открыл глаза, гигантского энергетического колпака в небе уже не было. Он исчез бесшумно, не оставив никакого следа.
— Твою мать! — высказался сержант.
И уставился на изумрудную воронку внизу. Она тоже менялась, темнела, вращалась все быстрее. Воздух пронзительно шипел, леса качались, людей со всех сторон поволокло по бетону. Перевернулась горящая тачанка, другая, опрокинулся навес, начали падать шатры… Воронка стала бледно-синей, потом черной. Громовой хлопок — и ее не стало.