Синди схватилась за голову.
— Не напоминай мне!
— Или когда сказал, что нуждаюсь в немедленной медицинской помощи? Собственно, мне непонятно, что тебя возмущает? Ведь ты сама просила сразу сообщать, если у меня где-нибудь возникнет боль.
— Но ведь не такая же!
— Позволь заметить, детка, что только мы с тобой знали, о чем на самом деле идет речь. — Джек с неприкрытым восхищением разглядывал ее лицо, не обходя также вниманием все женственные изгибы фигуры.
— Выходит, ты насмехался над человеком, знавшим тебя с пеленок. Откуда вдруг такое неуважение к старушке?
Казалось, Джека задели эти слова.
— На самом деле я потешался над тобой. Мы же договорились, что я высокомерный и самолюбивый мерзавец, поэтому, если ты ищешь повод, чтобы уйти из этой комнаты, можешь сделать это прямо сейчас. И не надо разыгрывать спектакль. Прошу! — Он вынул ключ из замочной скважины и протянул Синди.
Гордость не позволяла ему выказать опасение, что та действительно покинет спальню. Оставалось лишь затаить дыхание и ждать, чем закончится наступившая пауза.
— Я не уйду, — сказала Синди. — Разве что вместе с тобой.
— Хорошо.
Как, и это все? — опешила она. Я только что предложила ему душу и тело, а он говорит: «хорошо»!
В этот момент Джек двинулся к ней. Синди до последней секунды не понимала, что он намеревается сделать.
А он чуть оттянул горловину платья на ее груди и поместил ключ в углубление меж упругих выпуклостей, попутно слегка задев пальцами нежную кожу.
— Теперь мы будем уверены, что ни один из нас не передумает.
Это мгновение было столь пронзительно, что Синди прерывисто втянула воздух. И пока металл вбирал тепло ее тела, в области желудка у нее возник очаг тепла, которое стало быстро распространяться по организму. Снедаемая страстью, она подняла глаза и увидела, что Джек не сводит взгляда с ее напряженных, явственно проглядывающих под тканью платья сосков.
В отличие от него Синди знала, что зона чувственного волнения не ограничивается лишь ее грудью, но охватывает также область бедер, меж которых уже давно ощущалась влага.
Интересно, куда подевалась та благоразумная, эмоционально уравновешенная девушка, которая совсем недавно вошла в этот дом? И что стало с ее моральными принципами? Разве можно столь отчаянно — если не сказать, алчно! — жаждать мужчину?
Размышляя над этим, Синди пятилась, пока не уперлась в кровать. В его кровать!
Вид белоснежных хрустящих простыней вызвал новый спазм в ее желудке, и она без сил плюхнулась на край постели.
— Ты не должен был говорить всего этого Энни. Не представляешь, как я была смущена! — Синди вздохнула и сбросила с ног туфли.