— Так ты знал? — От удивления она повернулась и посмотрела ему в глаза. Николас сделал неопределенный жест, словно это не имело значения.
— Эмили предупредила бабушку, а та сказала мне.
— Ты признавался в любви, зная, что я ношу твоего ребенка? — продолжала спрашивать Глория, как будто сейчас рухнуло все, во что ей хотелось поверить.
Он, не ответив, продолжал говорить о своем.
— Как ты могла так поступить со мной? Оставить какое-то жалкое письмо…
— Да, я так решила, Николас, — твердо сказала она.
— Заставить меня сходить с ума до тех пор, пока ты не родишь и не напишешь об этом? Таков был твой план?
— Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя загнанным в ловушку обстоятельствами, над которыми не властен.
— Ты не оставила мне выбора. Решила оттолкнуть меня. По твоему, я не должен был помогать тебе во время беременности, не должен был находиться рядом, когда ты станешь рожать нашего ребенка. — Он развел руками. Весь его облик выражал ярость. — Как ты могла так поступить?
— Ты не хотел дать мне уехать, потому что я нужна тебе в постели, — продолжала она упрямо сопротивляться.
— Дать тебе уехать? Да ни за что на свете! И послушай, что я еще скажу, Глория, — мы женимся. И сделаем это так скоро, что Дороти с ног собьется, стараясь, чтобы все было готово к церемонии вовремя.
Она отшатнулась от него.
— Ты не можешь заставить меня выйти замуж.
— Назови хоть одну причину, которая мешает тебе согласиться. — В его глазах был вызов.
— Ты не должен жениться на мне из-за ребенка. Это не сработает, — почти прокричала она.
— Зато сработает брак по любви.
— Это лишь слова.
— Не говори за меня, пожалуйста.
— Ты сам признавался, что брак для тебя это ловушка.
— Теперь я говорю, что это как раз именно то, чего я хочу.
Его убежденность и искренность не оставили и следа от возведенных ею барьеров. Глория лишь по инерции продолжала сопротивляться.
— Если бы я не забеременела…
— Ты бы осталась в замке, заканчивала бы книгу здесь. И у меня было бы больше времени, чтобы доказать тебе, что ты мне нужна.
— Как я могу быть уверена в этом?
— Прислушайся к своему сердцу, — ответил он. — И оно подскажет, что я тот мужчина, который любит тебя.
— Любит… — Как эхо тихо повторила Глория. Ее голос дрожал от волнения.
Она уже сдалась, забыв о том, что решила бежать от него, чтобы родить их ребенка вдалеке отсюда. Но ведь от судьбы не скроешься. Николас приблизился к ней, большой, высокий, греховно красивый и неодолимо сексуальный. И признание в том, что она влюблена в него, отчетливо возникло в ее сознании.
Он положил ей руки на плечи и заглянул в глаза. Сказал спокойно и серьезно: