Гусев подвинул Корнееву панель, и тот в свою очередь тоже широко открыл рот:
– Мама!
– Вот именно. Ну что, полезли?
– Да... – Корнеев принялся судорожно копаться, проверяя игольник.
– Оставь, Корней, – хмыкнул Гусев. – Там всех уже убили.
На перекрестке оказалось форменное месиво из покореженного железа, костей и мяса. Обильно политое кровью. Гусев тяжело сглотнул, позади тихо охнул Корнеев. Похоже было, что машины едва успели тронуться на зеленый, и тут кто-то с тротуара принялся по ним стрелять. По всем сразу, поливая огнем от живота, не имея конкретной цели.
Милицейское оцепление гоняло зевак. Вокруг раскуроченных автомобилей образовался целый муравейник – белые халаты, серая форма, гражданская одежда, – все слилось в одну копошащуюся массу. Несколько «Скорых», отчаянно воя, пытались выбраться с перекрестка, и еще множество сирен, закладывая уши, надвигалось со всех сторон. Адский шум заглушал стоны раненых.
И хруст битого стекла под ногами.
На единственном свободном участке тротуара, где остановились выбраковщики, образовалась все-таки небольшая толпа. Приходилось все время тянуть шею. Гусев пробрался к светофору, чуть-чуть подтянулся на гладком столбе и попытался охватить картину происшествия целиком. Где-то он что-то подобное уже видел.
Очень много битого стекла.
Весь перекресток в кровавых следах – там, куда еще не натекло, кровь занесли на ботинках.
«Нет, – подумал Гусев. – Я такого не видел».
Слышал. Читал. Думал.
Саратов.
Парень с автоматом, расстрелявший трамвай.
Какой-то подонок, нацепивший на грудь имитацию аэсбэшного значка.
Провокатор.
Кто-то подергал его за полу куртки. Гусев удивленно посмотрел вниз. Там оказался Корнеев с немым вопросом в глазах. Гусев совсем забыл, что не один здесь.
Расстрелянные машины не успели разогнаться и сбились в кучу, только одна вылетела на бульвар и въехала на площадку летнего кафе – наверное, мертвый уже водитель нажал на газ.
«И то хорошо – никого не подавили».
Гусев решительно прошел сквозь толпу и оказался нос к носу с милицейским сержантом. У парня был такой вид, будто его сейчас одновременно вырвет и пробьет на слезу. Гусев огляделся и нашел человека покрепче, немолодого усатого толстого старшину.
– Кто стрелял? – Гусев показал старшине значок.
Он ждал какой угодно реакции, но только не той, что последовала. Глаза милиционера округлились, а на щеках проступили красные пятна.
– Пошел на х...й! – прошипел старшина. Усы его встопорщились, и он стал похож на разъяренного моржа.
– Ты чего?! – обалдел Гусев.
– Я сказал – пошел на х...й! – Старшина опустил руку на кобуру. Гусев быстро сдал назад и вдавил спиной в толпу прячущегося за ним Корнеева.