Монах остановился, бросился наземь, подполз.
– Вадим, давай! – Он подхватил раненого. – Я тебя до леса дотащу, как-нибудь перекантуемся, а там чего-то придумаем.
– Идти не могу, – Стародубцев поморщился. – Обузой буду, тебя из-за меня закроют… Уходи, я прикрою, – он вытащил пистолет, утвердил в вытянутых руках.
– Вадим, давай, давай… – прошептал Монах. – Уйдем как-нибудь вдвоем. Я не могу тебя бросить!
– Уходи один, Валера. – Раненый поморщился от боли, снял с шеи цепочку с флешкой и передал вору. – Пусть твои друзья вот это послушают. Тебе первого августа в Москве надо быть. Иначе этот сученок Дюк и дальше будет всем гадить…
Монах едва не заплакал от бессилия: он-то понимал, что Вадима не переубедить.
– Уходи, прикрою. – Стародубцев прицелился в ближайшего преследователя и выстрелил – тот свалился навзничь. – Валера, уходи… поздно будет! Или мне одному пропадать, или двум сразу. Я им живым не дамся, последняя пуля – себе. О сестре моей позаботься. Ладно?.. Адресок, телефоны и фотографию я тебе дал, она о тебе уже знает.
Еще двое ментов решили зайти сбоку, однако Вадим их вовремя заметил. Одного он уложил сразу, второй, бросившись зайцем в кусты, получил пулю в задницу.
Фомин бежал в глубь леса. Голоса и выстрелы за спиной вроде стихли. К счастью, у райотделовских ментов не было поисковой собаки, и это давало возможность оторваться. Вскоре лесок сменился болотом: чахлые деревца и кустарники, кочки, ржавые лужи.
Монах выбрался из леса спустя полтора часа. Обсушился, привел себя в порядок, вылил из обуви болотную воду…
Иссиня-черное небо с крупными мохнатыми звездами низко нависло над пустынной трассой. Где-то совсем низко, над самой головой, сверкали огненно-голубые предгрозовые зарницы, и отсветы их причудливыми тенями ложились на унылое шоссе.
Машин почти не было: лишь изредка где-то далеко слышался низкий расплывчатый шум автомобильного двигателя, гулко разносившийся по дороге, и только спустя минуты на темную трассу выплывал тяжелый грузовик с крытой фурой, унося за собой кроваво-красные огоньки габаритов.
Беглец устало шел по обочине. Едва заслушав позади себя шум мотора, он быстро, но без суеты сворачивал в сторону, чтобы не привлекать внимания. Голосовать, просить подвезти означало бы подвергать себя ненужной опасности.
Мелькнул полустертый дорожный указатель «Москва – 112 км». Беглец заметил впереди тусклый свет фар, остановился и нырнул в лесок. Осторожно продвинулся вперед и – вздрогнул. За деревьями прорисовывалась милицейская машина. Двое правоохранителей в бронежилетах, с короткоствольными автоматами на шеях, курили и переговаривались.