— Слушай, Авдот, бывает так, чтобы один человек или зверушка какая одновременно в двух местах разных очутилась?
— Это как это — в разных?!
— Ну вот, к примеру, видел ты моего зверька?
— Это Серого что ль?
— Да нет, Авдот, суслик у меня есть. Раненый. Пришёл вчера к дому моему, Серого напугал да и сам ни живой, ни мёртвый от страха. Перевязал я его, накормил. Вот живёт у меня теперь…
— Ну и как? Выздоровливаеть?
— Потихоньку. Но не в том дело… Пришёл ко мне сегодня Иван и сказал, что, вроде как, суслика моего покормил перед уходом. И, сказал, повязка у того бинтовая была, какую я делал…
— Ну и что ж? Покормил лишний раз — и хорошо: скорей зверушка оправится.
— Не дослушал ты меня, Авдот. Штука-то в том, что всё это время суслик со мной был — я книгу читал, а он по дому шастал: то на кухню зайдёт, то в спальню, то у ног моих сядет. Вишь как…
— Погоди, Поликарп. Чой-то я тя понять не могу: суслик твой у Ивана был, аль у тебя?
— Выходит, что и у меня, и у него…
— Не-е, такого не бываеть! Зачитался ты, поди, вот и не заметил, как суслик твой на двор выбежал.
— А, может, и впрямь, Авдот, не заметил я… Но ведь ясно помню, был он тут. Был.
— Ты не серчай, Поликарп, но был ли, не был — я в этих делах не мастак. Ты-то, поди, поумней меня будешь: сам разберешься.
— Хотел бы я разобраться, — вздохнул Поликарп, — да не могу.
— А ты, сосед, к бабке Марусе сходи, — посоветовал Авдот. — Она — церковная баба: поди, разъяснить. Я соображаю, что тут, — Авдот огляделся и произнес ещё тише, — черти напроказничали!
— Тьфу ты! Что вы все про чертей своих заладили? Другого придумать не можете?
— А что придумывать, Поликарп, когда и так всё ясно: любой тебе скажеть — черти это. Ты лучше послухай меня и сходи к Марусе: она и заговор какой сделаеть, и дом твой с сусликом святой водицей обкропить — всё лучше будеть. Помяни моё слово — чёрт в твоём зверьке приютился. Изгонять надобно. А лучше бабки Маруси никто здесь того не сделаеть…
— Тише, Авдот… Поди, хорёк лезет.
И правда — из-под стены напротив показалась сначала мордочка зверька, а затем и весь он очутился в курятнике и, прижавшись к земле, стал осматривать помещение.
— Стреляй, Поликарпушка, — громко зашептал Авдот, — уйдёть ведь, тварь!
Громыхнул выстрел и сразу из двух стволов вырвалось пламя. Следом раздались визг раненого животного и крик Авдота:
— Попал! Попал!.. Будешь знать, как кур моих воровать!
Поликарп вскочил на ноги и бросился к хорьку. Тот не двигался. Поликарп поднял его и, осмотрев, сказал:
— Он мёртвый, Авдот… Больше не будет причинять вреда твоим курам…