– Хотят «расколоть» на незаконные методы и вроде как дезавуировать признание.
– А могут?
– Замучаются, – Стремянный сочно выругался. – Я над этой Цыпко сам как квочка сидел. Признание обложили со всех сторон, чтоб хода назад не было: опознание честь по чести, очная ставка, допрос под диктофон у следователя плюс добровольная выдача азалептина. Всё при разных понятых. Да ту же историю с томографами подтвердить делать нечего. Изъять документацию – и вот он, мотив преступления, в хрустальной чистоте. Не, пусть хоть всех адвокатов и прокуроров в один консилиум соберут. Не выйдет у них младшенького отмазать.
Но полной уверенности в голосе друга Гулевский не почувствовал.
Потому переложил работу на подвернувшуюся Катю Потапенко и бросился в следственный комитет.
Мелешенко оказался в своём кабинете. Сбоку, на краешке стула, притулилась Цыпко.
При виде Гулевского руководитель следствия удивленно насупился, открыл верхний ящик стола и смахнул в него увесистую папку – уголовное дело. Папка гулко ухнула о фанерное днище.
– Как будто не договаривались о встрече? – он проницательно глянул на смутившуюся Цыпко.
– Ступай-ка вон! И это забери, чтоб не видел, – он протянул ей исписанный листок, как догадался Гулевский, – рапорт об увольнении.
– Я тебя не за это уволю! А по статье, – пригрозил он. – Так что даже в музыкальную школу твою, если возьмут, так только уборщицей!
– довольный шуткой, фыркнул. – Еще раз взбрыкнёшь, посажу на венерические дела. Марш работать!
Испуганная женщина подскочила, отчего-то с укором взглянула на Гулевского и выпорхнула из кабинета.
– Курица! – вслед закрывшейся двери оценил Мелешенко.
– Зато вы, как погляжу, – орёл! – напустился на него Гулевский. – На каком основании освобожден Егор Судин?
Показная приветливость сошла с лица Мелешенко. Как при первой встрече, он оглядел посетителя с хмурой неприязнью, словно силясь понять, что тот от него хочет.
– Я спросил, почему освобожден Егор Судин? – жестко повторил Гулевский.
– За нецелесообразностью.
– Убийцу и поставщика орудия для серийных убийств нецелесообразно арестовать? – Гулевский, будто не веря ушам, всмотрелся в начальника следствия.
– Отчего же убийцу и, как вы выражаетесь, поставщика? – в тон ему удивился Мелешенко. – Совершенно безвинно пострадавшего, абсолютно непричастного гражданина.
– Как это? – на сей раз Гулевский поразился неподдельно. – А его собственные признательные показания? Очная ставка с Опёнкиным? Изъятые анаболики?
По лицу Мелешенко скользнула снисходительная усмешка. Ужасная догадка пронзила Гулевского: