24 декабря 1892 года, четверг
* * *
— Самовар будете? — В дверь осторожно постучали.
— Будем!
Артемий Иванович высунул нос из-под одеяла.
— Смотри, Степан, у нас снег на подоконнике растаял. Жизнь-то налаживается!
Он откинул одеяло и сунул в валенки обутые в новые шерстяные пополам с бумагою носки, купленные вчера за 30 копеек. Открыв ключом дверь, он впустил коридорного с медным грушевидным самоварчиком.
— Никак хозяйка топить велела? — ехидно спросил Артемий Иванович.
— Управляющий распорядился с самого утра у вас протопить, — почтительно ответствовал коридорный, ставя самовар на дощатый стол. — Сахар, калач, лимон? Все от хозяйки.
— Передай пани Пфлюгер наш поклон, — сказал Фаберовский. — И чашки не забудь, у нас все перебиты.
— Хорошо быть на службе! — Артемий Иванович снял сушившиеся на спинке кровати портянки. — Вот, теперь и подвертки тебе могу вернуть. Хочешь — обратно кашне сшей, хочешь — князю татарскому продай.
— Сшей себе, пан Артемий, орденскую кавалерию из нее. Будешь через плечо носить.
— Сам ты дурак! — обиделся Артемий Иванович. — Все сегодня про тебя его превосходительству расскажу!
Комната на Мещанской, которую они снимали в доме на углу с Демидовом переулком у моста через Канаву, находилась на последнем этаже и была такой крохотной, что в ней помещались только две железные кровати, старый стол и два колченогих стула. Уже месяц, с тех пор как закончилась холера и вместе с нею их дезинфекторская деятельность, управляющий отказывал им в чае и дровах, и появление на столе в непривычно теплой комнате начищенного самовара означало конец черной полосы в их жизни. Самовар плевался кипятком, ронял угольки на поднос и всячески выражал бурную радость по поводу этого события.
— А шоколадка от хозяйки нам положена? — спросил Артемий Иванович у коридорного, принесшего чашки с сахаром и заварной чайник.
— Вот, конфект только прислали.
— Что?! — грозно подбоченился Артемий Иванович. — Чтоб сей же час была большая коробка!
— Смилуйтесь, господа, управляющий с меня вычтет.
— Ладно, ступай, — смягчился Владимиров. — Ради праздничка простим-с. А ты что, Степан, возлежишь? Нам к его превосходительству пора уже, письмо показывать. А то, как они сейчас по магазинам пустятся, так раньше чем через два дня не поймаешь.
Сенная площадь, где они собирались сесть на извозчика, постепенно пустела. Сегодня уже не было армии кухарок, закупавших провизию вперед на все святки, только хозяева и хозяйки остервенело и неумело торговались в огромных полупустых павильонах рынка, да приказчики возили на тележках нераспроданную мороженую птицу. Кое-где уже можно было видеть чиновников, которые начинали сбегать раньше времени со службы и, воровато оглядываясь, несли ободранные елки. Со стороны Невского с грохотом подъехала конка, на империале рос целый лес таких же еловых хлыстов, скудно украшенных снизу ветками. У вагона, шедшего навстречу, толкалась и пихалась толпа, пытаясь попасть внутрь.