«Что это темнеет так быстро? — удивился он. — Как будто пора прожектор зажигать».
Он привез ковш из забоя, выгрузил породу, вгляделся в «Пятнадцатый» — и замер: на его глазах машина таяла, начиная снизу. Сначала утонули в чем-то белом, клубящемся гусеницы, корпус машины повис в воздухе, потом расплылся и… исчез.
«Туман!» — мелькнуло в сознании Степана.
Широко открыв глаза, он, не двигаясь, смотрел на то белое, косматое, что ворвалось в траншею, отрезая Степана от мира. Туман наконец прильнул к стеклу кабины, и стало тихо, глухо, невыносимо…
Стиснув зубы так, что в скулах отдалось, Степан выругался и стряхнул оцепенение.
— Что делать, товарищ старший сержант?
Этот вопрос задал машинист «Пятнадцатого» Дмитрий Баталов, только что пришедший на головную машину.
— Сейчас посмотрим… Я даже ковша не вижу, — ответил Степан.
Он поднял стекло кабины и включил прожектор. Яркий свет блеснул отражением на мокрой стреле экскаватора и, столкнувшись с туманом, расплылся круглым слепым пятном.
— Саша, где ты? — крикнул Степан.
— У правой гусеницы… Степан Яковлевич, состав подают. Что делать?
— Свисти им, чтобы они хвостовой вагон за тупик не посадили, а я постараюсь разобраться!
Включив на малой скорости мотор поворота, Степан повез ковш в забой, одновременно укорачивая рукоять, подтягивая ковш к себе.
— Ковш вижу! — удовлетворенно отметил он и вслед за этим увидел грудь забоя, исчерченную вертикальными бороздками, оставленными зубьями ковша.
— Черпаю! — сказал Степан.
Он наполнил ковш и повез его из забоя к конусу, понемногу выдвигая рукоять.
— Все! — даже крякнул с досады Баталов.
Ковш скрылся, точно завеса светящегося тумана отрезала его от рукояти.
— Конус не вижу — и вагон, значит, тоже не увижу… Грузить нельзя. Та-ак… — И Степан выключил мотор поворота.
Наступила тишина, особая тишина безлюдья и оторванности. После радостного подъема, испытанного Степаном, это было тяжело, обидно до злости. Уставившись вперед, он напрягал мысль, стараясь разобраться в обстоятельствах, найти выход.
— Состав идет, — сказал Баталов.
— Мастер свистеть мой Сашка! — Степан прислушался и похвалил его: — Молодец, остановил состав, кажется, правильно… А дальше что?
— Был бы пулемет под рукой, так я бы все ленты в этот туманище выпустил, — скрипнув зубами, проговорил Баталов. — Навалился, проклятый, накануне вахты!
— Не пулями, а ковшами бить его будем. — В голосе Степана прозвучала живая нотка, обрадовавшая Баталова. — Сидеть сложа руки не намерен. На Горе Железной, я слышал, и в тумане работают… Слушай, Дмитрий, что надо сделать. Рискованно, а попытаться надо…