— Сделаю.
— Она… плакать будет… Скажи ей, чтоб не плакала… Люди не умирают. Они всегда с теми, кто их любит…
— Я знаю.
Я немного отстранился, затылком почувствовав холод. Она не могла больше ждать. Что ж, надеюсь, когда придет время, она сделает это так же быстро и для меня, и для тех, кто сейчас молча стоял за моей спиной. Ведь это самый роскошный подарок, какой может получить от нее смертный на этой земле — уйти быстро, без особых мучений и с мечом в руке…
Остановившиеся глаза Тимохи глядели в серое, унылое небо. Я прикрыл их ладонью. Мертвым векам требуется немного живого тепла, чтобы навеки опуститься вниз…
Позади послышалось негромкое урчание мотора — броневик медленно выползал из-за угла здания.
Народ схватился было за оружие, но я остановил.
— Стоп. Это свои.
— Застряли, твою мать! — ругнулся сверху Ион, увидев меня. — Дернулись было на выстрелы, Шерстяной угол здания задел, и переднее колесо заклинило. А кто это с тобой, Снайпер?
— Тоже свои, — сказал я. — Москва — большая деревня, встретились вот. Брось сюда флягу спирта, только быстрее.
— Тебе зачем? — насторожился было высунувшийся наружу Шерстяной, но, увидев мертвеца, утух и нырнул обратно внутрь броневика…
Труп Тимохи я обильно полил спиртом из большой фляги, доставшейся нам от собакоголовых в качестве трофея. После чего отсоединил нож от винтовки и ударил обухом «Бритвы» по куску кремня. Пламя вспыхнуло сразу.
— Легкого пути тебе, Тимоха, в Край вечной войны, — сказал я и трижды пальнул в воздух из своей СВД. Плевать, если сбегутся мутанты. Парень заслужил прощальный салют, огненные похороны и скромную воинскую тризну.
Фляга с остатками спирта пошла по рукам. Тризна — это многовековый обычай, который не сотрут с лица земли ни войны, не всемогущее время…
Пламя уже догорало, когда я заметил, что из небольшой рощи скрюченных деревьев вылез громадный мужик и, слегка прихрамывая, поплелся к нам. Мутант не мутант — непонятно. На всякий случай я кивнул Даниле, мол, посмотри, кто к нам прётся. Тот посмотрел. И отвернулся. Понимаю. Мужик с виноватой рожей мне тоже не понравился. Про таких говорят «себе на уме», а уж в людях я разбираться умею. Да и с телом у него что-то не то. Здоров больно даже для дружинника, словно в красном Поле Смерти прокачался.
— Ногу я подвернул, — пробурчал мужик. — Грохнулся, башкой об корень приложился и вырубился.
— Мы к МКАДу идем, — сказал Данила, обращаясь ко мне и словно не слыша громадного мужика. — До бункера Сталина добрались, только нет в нем ничего. Двери с корнем выдраны, все, что не сгнило, перевернуто и разбито. Похоже, там что-то вроде музея было, который разграбили сразу после войны. Правда, мы там схему тайного метро нашли — она прямо на стене висела, лаком покрытая для сохранности. Никому, кроме нас, не пригодилась. В общем, одна ветка метро тянется от самого Кремля до бункера. И вторая ветка есть, которая от бункера точно на восток ведет, к МКАДу. Только все входы в метро завалены намертво. Ну мы и двинули поверху.