– И когда думаете ударить?
– Где-то в конце января, когда к немцам вплотную приблизится песец под Сталинградом.
– Кто будет приходить?
– Да это такое выражение, созвучное, наверное, понимаете, с каким словом.
Сталин и Берия улыбнулись.
– Ну, раз придет песец, мы еще раз поговорим с товарищами из Генштаба и дадим ответ. Вы еще что-то хотите сказать, товарищ Головин?
– Да, товарищ Сталин. У меня просьба, сейчас в войсках практикуется такая нехорошая привычка, начиная с командиров полков и выше. К какому-нибудь празднику или выделиться перед другими – что, вот я какой, а вы… Или просто, в пьяном угаре, бросать своих солдат на взятие какой-либо высотки, которая на два метра выше той, где он сам сидит, или даже на взятие хутора в одну печную трубу, в лоб на пулеметы. Не считаясь ни с кем и ни с чем, вот я так захотел, и все, а ваше дело исполнять приказ. А эта высотка и на хрен не нужна. Не в стратегическом, не в тактическом плане. Когда эту же высотку можно обойти или взять через пару дней с минимальными потерями. А после взятия вот таким способом он отрапортует, что мной взят стратегический узел противника и продвинулся на сто – двести метров. Но он не скажет, что потерял сто – двести человек, а немец с десяток, когда можно было потерять десять – двадцать, но обойти эту высотку и продвинуться на пятьсот метров.
– И это что, происходит по всем фронтам?
– Да, почти. Это надо пресекать, зачем зря гробить людей, они пригодятся в будущем. Мы и так потеряли на этой войне более двадцати семи миллионов. Если мы таким способом сохраним миллион жизней, это уже будет большим достижением.
– Товарищ Головин, но ведь сто – двести метров освобождены от противника, и это уже о многом говорит. В одном месте сто метров, в другом двести, а если сложить, получится внушительная территория.
– Согласен, в том случае, если это имеет на данный момент оперативное значение, то и двадцать метров – это уже успех, после которых назавтра они могут продвинуться на пятьсот и больше. А когда просто без всякой выгоды, кроме как своей, чтобы выделиться. Если вдруг взял эту высоту, то тебя заметят и медаль повесят, ну а если нет, то это как более высокое начальство посмотрит. А за такие вот подвиги очень мало было привлечено командиров к ответственности, за это простые солдаты расплачивались своей кровью. Еще один главный недостаток в наших войсках: это нет взаимодействия между родами войск. Каждый, конечно, делает свое дело, но этого мало. А это надо делать в то время, когда оно необходимо, а не ДО и тем более не ПОСЛЕ. Например, артиллерия ударила по позициям противника, а пехота еще не вышла на рубеж атаки. А бывает и наоборот, пехота уже ворвалась в окопы противника, а наша артиллерия начинает их обрабатывать. Это же происходит и с авиацией, надо, чтобы в каждом полку сидел представитель от авиации с рацией и наводил самолеты на угрожаемый участок обороны. А то, пока комполка со своей заявкой на авиа цию пройдет все инстанции и после этого прилетят самолеты, обстановка на поле боя может кардинально поменяться. Танки должны действовать вместе с пехотой и наоборот. Взаимодействие и еще раз взаимодействие, между соседями, между полками, дивизиями, армиями. А то один полк прессует противник, а его сосед смотрит и радуется, что это не его атакуют. А ты возьми и ударь ему во фланг, а не жди, когда твой сосед отступит, не выдержав нажима, а то потом противник займется и тобой.