«Савелий Бенедиктович,—
Московского издания
Стариннейший студент!
Не морщитесь, голубушка…
Ужель двадцать четвертого
„Татьянин“ вечер радостный
Вы, друг мой, не украсите
Присутствием своим?
Студента эмигрантского,
Коллегу худосочного,
Подвижника двужильного
Ведь надо поддержать…
Мы с вами в дни далекие
Порой в Москве питалися
Одной сухою воблою,—
А нынче вобла — лакомство,
Такие времена-с…
Где милые оболтусы,
Которых по-латыни мы
Натаскивали ревностно
За пять, за шесть рублей?
Где переписка, батюшка?
Где от родных подспорие —
Кредитки материнские,
Посылки с ветчиной?..
Студента эмигрантского
По временам по нынешним,
Ей-Богу, друг мой, надобно
В святые записать…
Днем он за грош с полушкою
У скорняка работает,—
Раскрашивает кроликов
Под голубых лисиц,
По вечерам, по случаю,
Оклеивает комнаты,
Иль в „Дар-Валдае“ беженском
Играет на трубе…
По праздникам, для отдыха,
Проводит электричество
И обновляет яростно,—
В рассрочку безнадежную,—
Паркетные полы…
А ночью, словно каторжный,
В борении с наукою,
Сидит на койке узенькой,—
В глазах темно — слипаются,
Все формулы качаются,
Все строки расплываются,
И лишь душа бодра…
Сам Ломоносов, батюшка,
В подобных обстоятельствах
Под стол швырнул бы лекции,
А эти… Что рассказывать,—
Вы ж сами эмигрант».