— Я в шоке! — заявил Костя, когда Хуана скрыли деревья. — Ну, что тут скажешь?! Только …. …. - и он завершил свою не слишком многословную тираду весьма красноречивыми выражениями.
— Да ладно тебе, — ухмыльнулся Влад, позабавленный количеством красочных прилагательных. — Он ненадолго. Думаю, утром уже будет тут. Зачем ему было заводить нас сюда и бросать?
— Потому что псих! — недовольно проворчал Костя, хмуро уставившись на пламя костра. — Он же сам сказал.
Влад взглянул на приятеля почти с жалостью:
— Да ты что, не понял? Хотя я тоже поначалу купился. Он не хотел признать, что скучает без Дианы. Чисто по-человечески скучает — ну и по-мужски, само собой. Ему казалось, признаться в таком — значит, проявить слабость, что ли. Ясно?
— Конечно, куда как лучше выставить себя больным на всю голову! — язвительно согласился Костя.
— Некоторым так проще. И знаешь… я могу его понять. Признаться, что влюблен не так просто. Сужу по себе.
Костя с удивлением обернулся к нему:
— Но разве ты скрывал свои чувства к Таисии? Вроде нет…
— Только потому, что был… — Влад замялся, подыскивая не слишком сентиментальную фразу. — Я был расстроен.
Расстроен, ха! Убит. Буквально мертв…
Костя с ехидцей и пониманием посмотрел на него, но высказывать свое мнение вслух не стал. Вместо этого поудобнее устроился на разостланном на траве сюртуке, закинул руки за голову и довольно изрек в пространство:
— Слава богу, на дежурство поставили тебя. Так что я буду спать!
— Ну, спи, спи, — мрачно буркнул Влад, пристраивая кинжал у себя на коленях и то и дело поглаживая его прохладную стальную рукоять. — Но ты смотри, я тебя потом разбужу. Поменяемся.
Ответом ему послужило энергичное сопение: Костя заснул мгновенно, только закрыв глаза — и Владу почудилось, что он остался в полном одиночестве.
— Черт, — прошептал парень, злясь на себя самого. — Что я, в самом деле, как салонная барышня?!
Но подобное самоподбадривание не только не уменьшило тягостное чувство, но и, наоборот, усугубило его — звук собственного голоса показался инородным, чужим, диссонирующим с привычным “говорком” ночного леса. Влад тихо выругался — когда он научится равнодушнее относиться к таким вот приключениям?!
— Никогда, — шепнула ночь голосом Николя.
Влад вздрогнул и, вскинув голову, всмотрелся в темноту. Только этого ему не хватало! Галлюцинации возвращаются?!
— Что — никогда? — хрипло спросил юноша, понимая, как безумно выглядит со стороны, разговаривая сам с собою посреди погруженного во тьму леса. — Никогда не привыкну?
— Я не привык за столетия, — мягко отозвался незримый Николя. — Привык притворяться, что мне не страшно, — но мне было страшно. Так что расслабься и просто живи. Позволь себе бояться.