По представлениям Ирины, заправлять делами солидной фирмы было рискованно и увлекательно. Люди в кругосветных путешествиях или на сафари искали то, что она собиралась найти, ассистируя крупному бизнесмену. Секретные расчеты, бурные обсуждения, мозговые штурмы, тонкие переговоры. А потом миллионы долларов прибыли! И она все это организовала не только на уровне вовремя поданного чая-кофе! О, пока бизнесмены хитрили друг с другом, она молча наблюдала, подмечала любую мелочь – гримасу, интонацию, косой или прямой взгляд – и потом наедине с боссом делилась впечатлениями. Нет, лучше скромно передавала ему на виду у всех папку с документами, в которую вложила записку об опасности. И шеф поднимал на нее полные благодарности глаза!
Реальность выдалась иной. Глава фирмы целыми днями читал бумаги в кабинете, прекрасно обходился без Ирины на совещаниях со своими, а на встречи с чужими брал только в качестве стенографистки. Зато, не окажись она на месте или на связи в любое время, когда ему взбрело в голову спросить какую-нибудь чушь, реагировал так, будто его предали. Основными ее занятиями стали тоскливое копание в Интернете, перевод англоязычных материалов, распечатка, заказ ресторанных столиков и билетов, бронирование гостиничных номеров. Отвратительнее же всего было утрясать дневное и недельное расписание Евгения Владиславовича. Эффектные в фильмах приказы начальника отменить встречу или достать кого-нибудь для переговоров хоть из-под земли сулили ассистенту в лучшем случае плаксивое отчаяние. Добро, если удавалось пересечься с личной помощницей это го ко го-нибудь, пребывающей в разуме. Но в большинстве своем стервы были такими бестолковыми и гонористыми, что хотелось настучать им трубкой по башке, прежде чем в сердцах ее бросить.
Тем не менее Ирина ошиблась не в работе, а в себе. Это – не вина, а беда всех умных. Она полагала, что сумеет либо привыкнуть к рутине, либо уйти, едва почувствует, что ей невмоготу. А начала не слишком достойно злиться на босса и получать от этого чувства удовольствие. Чем больше она тратилась эмоционально на то, что считала ерундой, чем дольше вынуждена была задерживаться вместе с Евгением Владиславовичем, который, казалось бы, напропалую бездельничал днем, чтобы активизироваться к ночи, тем меньше связи усматривала между вымотанными нервами и своей зарплатой. Но еще хуже было то, что ее за подвиги смирения и терпения не хвалили. Ирину доконали мелочи, из которых взрослые люди неторопливо и опасливо пытались складывать нечто большое. Они слишком серьезно и придирчиво относились к каждому фрагменту, вложенному другим, а сами портачили и не замечали этого. И еще девушку подвела наивная вера в то, что Евгения Владиславовича раз в сутки должно озарять великими идеями, потрясающими какие-то основы. Ну, хоть раз в месяц. Ладно, раз в полгода. Иначе зря она готовит ему скучное экономическое, политическое и юридическое чтиво, а он читает. Вообще все зря. И однажды Ирина уволилась. Босс пытался ее образумить россказнями о том, какая у нее завидная должность. Но не слишком ярко и энергично. Будь он ярким и энергичным, как Перри Мейсон, она никогда не покинула бы его.