- Да, - сказал Федотов. - Правильно. Осенью. И весной тоже грязно бывает.
- Конечно, это все наладится и у вас... Хотите поглядеть, вот фотография дома. Ребятишкам нравится. Они, кажется, выбрали, какое чье будет окно... У нас ведь там хватит отдельных комнат на каждого.
- Вот оно как... - сказал Федотов. - Уже выбрали?..
- Вам завтра уходить в рейс, мне ребята сказали?
- Нет, сегодня.
- Ах да, совершенно верно, это они вчера говорили. Я поживу тут еще немного, пусть ребята попривыкнут еще ко мне. В конце концов, вы понимаете, главное, чтобы ребята, пока у них есть еще время, пожили немного веселей, чище, удобнее и приятнее, попользовались всем лучшим из того, что возможно получить. Вот и все. Мы договорились. Весы правосудия будут в руках у ребят, а мы не станем подкидывать на чаши свои гирьки. Ребятки сами решат свою судьбу, а мы склонимся перед приговором этой несовершеннолетней Фемиды... А сегодня у нас запланирован цирк. Им, оказывается, очень хочется. Ну что ж, ладно, цирк так цирк... Ну вот, мы обо всем и договорились, заходите! - крикнул он, когда Соня просунула голову в дверь.
Было воскресенье, в цирке давали дневное представление, и времени оставалось маловато.
Соня при прощании, заглядывая в глаза, потихоньку шепнула Федотову:
- Только обещай, что не будешь без нас скучать!
- Ну что ты, - сказал Федотов, силясь понять, что значат эти слова. Поезжайте, мне тоже скоро собираться.
Младший мальчик появился в новом, подаренном отцом пестром свитере с начесом. Надел, видно, не утерпел, хотя придется попотеть бедняге. Свитер был ему велик, воротник подпирал под подбородок, и вид у него был вроде как у щенка, которому на шею повязали ленту с бантом: дурашливо-нарядный.
Эрик шутливо обнял Федотова, отстав от младших, - вообще-то такие нежности были у них не в ходу - и вскользь спросил, о чем они договорились.
Обнимая его, Федотов вдруг с режущей ясностью вспомнил, как шесть лет тому назад они обнялись при встрече, после его возвращения с фронта, какие гибкие, тщедушные косточки он чувствовал у себя под руками и как тогда понял, до чего же ему дорог этот хмурый щупленький паренек. А ведь с тех пор он привязался к нему еще сильнее. Он поскорее, шутливым толчком в плечо, высвободился, не давая себе воли думать, что это, может быть, их прощание навсегда.
- О чем нам договариваться? Я в этом деле вам не советчик. Думайте сами. Как вам лучше.
- Ясно, - спокойно сказал Эрик и тряхнул головой.
Через минуту Федотов уже сидел один-одинешенек в доме, чувствуя себя так же уютно, как если бы его посадили на стул посреди городской площади и оставили там сидеть одного среди толпы.