— А ваши родители живы? — спросила Лора, проходя в гостиную после его пригласительного жеста.
— Отец жив, но живет далеко, у него другая семья. Мы с ним в очень скверных отношениях. С нашей точки зрения — я имею в виду нас с Тедом, — он испортил жизнь нашей матери, а она ведь полностью от него зависела! Представьте себе, она ради него за год выучила английский; а отец в ответ запретил ей учить нас японскому и даже что-то рассказывать о своей родине. Мама и в католичество перешла ради него и была уж конечно гораздо лучшей католичкой, чем он. Он гулял от нее направо и налево, а она страшно переживала. В конце концов, у нее десять лет назад случился инсульт и она умерла. А он, папочка наш, через год, даже меньше, женился еще раз и теперь мучает свою вторую жену. Из-за этого, правда, дед, его отец, с ним поссорился и даже ничего не оставил ему в наследство.
— А вы можете рассказать мне побольше про вашу маму? — попросила Лора, садясь в кресло перед камином.
— Если хотите. Как я уже сказал, она родилась в Японии. А познакомились они сразу после войны здесь: она была дочерью пленного японского офицера, каким-то чудом попавшего в Англию, приезжала сюда к отцу. Мать была очень хорошим человеком и красивой женщиной, только очень несчастной.
— Покажете мне фотографии?
— Обязательно, если это вам интересно, — отозвался он, встав на колени перед камином и разжигая огонь.
— А вы были женаты?
— Был. Давно и по глупости.
— Это как?
— Да женился почти сразу после университета на подруге сестры одного своего однокурсника, познакомились у него на дне рождения. Польстился, конечно, в основном на внешность. К тому же тогда ведь только год прошел, как мама умерла. Мне было очень скверно, а она меня вроде бы пожалела. А через некоторое время оказалось, что она вообще ничего не хочет, кроме красивой жизни, даже детей. И работа моя ее раздражала. Она говорила, что я работаю днями и ночами, а денег это почти не приносит. Все пыталась меня заставить влезть в какие-то сомнительные аферы, пилила постоянно. А я свою работу люблю! — сказал он с неожиданной запальчивостью, поворачиваясь к Лоре. — Я ей объяснял, что профессия врача такова, что первые несколько лет крутишься, как белка в колесе, чтобы набраться опыта и сделать себе имя. Но она заявила, что хочет жить сейчас, а не через десять лет. Обвиняла меня в том, что я ее все время бросаю, даже ночью езжу на вызовы, а ей нечем заняться. Как будто я развлекаться ездил. При этом сама совершенно ничего делать не хотела. А потом я вообще узнал, что она мне изменяет. Но к тому времени я уже к ней никаких чувств не испытывал, поэтому сцен устраивать не стал, просто указал на дверь. Прожили-то мы всего два с половиной года. А ее вроде как Бог наказал. Она потом еще раз вышла замуж, но снова неудачно, а мне вот наследство перепало, так, что я теперь довольно состоятельный. Поначалу у меня возникло чуть ли не отвращение ко всему женскому полу, а потом я понял, что сам был дураком. Нечего жениться, если плохо знаешь человека. Вот такая история. Ничего интересного, но, по-моему, весьма поучительно.