Шамир посмотрел ему прямо в глаза.
— Но он вырастет мусульманином, а не иудеем.
Бен Эзра вернул ему взгляд.
— Какое это имеет значение? Разве вы не сказали, что все мы — скитальцы в океане жизни?
Шамир перевел взгляд на младенца и вдруг ощутил неведомый доселе прилив любви и нежности. Может, Аллах и впрямь таким способом откликнулся на их молитвы?
— Тогда нам нужно торопиться, — сказал он. — Следуйте за мной.
Бен Эзра взял мертворожденную девочку и унес к себе. Шамир положил обретенного сына на стол и завернул в чистую простыню. Не успел он закончить, как вошли Аида с Фуадом. Аль Фей обратился к служанке:
— Обмой и приведи в порядок моего сына.
У женщины дрогнули губы.
— Хвала Аллаху!
— Потом будем возносить благодарственные молитвы, — отрезал Шамир и повернулся к надсмотрщику. — Иди за мной, — и он скрылся за пологом.
Буря унялась так же внезапно, как и разразилась. Наступил ясный, погожий день.
Двое мужчин склонили головы над двумя свежевырытыми могилами на краю оазиса. Неподалеку ждали два осла Бен Эзры, один — доверху груженый запасами воды и провизии. На спине другого блестело на солнце потертое кожаное седло. Бен Эзра и Шамир обменялись смущенными взглядами.
Исайя Бен Эзра в молчании протянул руку, и Шамир ответил теплым пожатием. Оба чувствовали, что между ними возникла нерасторжимая связь.
Наконец Бен Эзра вскочил в седло.
— Прощай, брат, — вымолвил он.
Шамир сделал традиционный жест прощания, коснувшись рукой лба, губ и той части груди, где билось его сердце.
— Ассалям алейкум. Поезжай с миром.
Бен Эзра чуточку помедлил, чтобы бросить взгляд на дорогие могилы, затем вновь посмотрел на Шамира. Глаза обоих мужчин были полны слез.
— Алейхем шолом, — сказал израильтянин, и осел тронулся с места.
Шамир проводил его долгим взглядом и медленно побрел к своему шатру. На пороге ждала взволнованная Аида.
— Госпожа приходит в себя!
— Ты ей сказала?..
Служанка отрицательно мотнула головой.
Шамир вошел в палатку и, взяв на руки ребенка, с улыбкой приблизился к жене в тот самый момент, когда она открыла глаза.
— Шамир, — прошептала Набиля, — прости меня.
— Мне нечего прощать, — мягко возразил он, передавая ей дитя. — Аллах услышал наши молитвы и даровал нам сына.
Набиля долго глядела на младенца, а потом повернула к мужу заплаканное лицо.
— Мне снился страшный сон: будто ребенок родился мертвым.
— Это был сон, Набиля. Всего только сон.
Женщина отвернула уголок простыни и посмотрела на сморщенное личико.
— Как он прекрасен! — внезапно ее черты исказил страх. — Шамир, у нашего сына синие глаза!