- А может, его уже убили? – тоже выдала гипотезу Марина.
- Да чугун тебе на язык, дура! – испугался ее версии Денисов. – Капитан сам кого хочешь замочит! Он знаешь какой... ого-го!..
- Типун, - поправил Перов.
- Что?
- Правильно говорить типун на язык, а не чугун.
- Слышь, Андреич, хорош тут филологией страдать, - недовольно посмотрел на него Денисов. – Какая, блин, разница, че там у Маринки на языке?
- Здравствуйте, Семен Андреевич, - поздоровался полный мужчина, вошедший в зал. Виктор Борисович Третьяков. – Как живете?
Перов и Денисов одновременно подумали об одном и том же – капитана все-таки замочили. Но следом за Третьяковым вошел Моручи – живой, здоровый и без каких-либо признаков недовольства.
К великому удивлению всех присутствующих, этими двоими дело и ограничилось.
- Ах, Семен Андреевич, Семен Андреевич, - грустно вздохнул Третьяков, усаживаясь за стол и бесцеремонно спихивая все еще лежащую на нем Марину. – Ну зачем же вы так плохо обо мне думаете? Разве со мной нельзя договориться? Побеседовали бы, как человек с человеком, пришли бы к соглашению... Ай-яй-яй, ну как же вам не стыдно?.. За что вы Юру так поуродовали? Был человек, стал корнеплод...
- Здра... – сорвался голос у Денисова. – Здрасьте, Виктор Борисович...
- Здравствуйте, Николай Николаевич, - скучающе ответил авторитет. – А вас я, кажется, предупреждал, чтобы не показывались мне на глаза?
- Он со мной, - холодно сообщил Святослав, усаживаясь напротив него. – Так мы будем говорить или будем стрелять?
- Ну зачем же сразу стрелять? – в притворном испуге поднял руки Третьяков. – Посидим, побеседуем... Вы, надеюсь, помните, что будет, если я через час не выйду отсюда?
- Помню, помню, - хмыкнул Моручи.
- А че будет? Капитан, че будет? – забеспокоился Денисов.
- А ты думаешь, он один пришел? – кивнул на Третьякова Святослав. – С ним там две полных машины – на входе дежурят.
- И... и че?..
- Че, че... Взорвут тут все к шайтану, вот тебе и че...
- Это же жилой дом! – ужаснулся Перов. – Тут же полно квартир! Ночь еще, все спят!
Третьяков только развел руками – мол, сам понимаю, но что поделаешь?
- Это моя личная страховка, - мягко промолвил он. – На тот случай, если вы пожелаете меня, грубо говоря, кончить.
- А если возьмем в заложники? – прищурился Моручи.
- Тоже не рекомендую, - с многообещающим видом посмотрел на него Третьяков. – Мы же с вами интеллигентные люди, Святослав Степанович, к чему нам так все усложнять?
- Там, откуда я родом, слово «интеллигент» считается оскорблением, - медленно процедил Святослав. – Оно приравнивается к плевку в лицо. Допускаю, что вы этого не знали, но если вы меня еще раз так назовете, Виктор Борисович, я немедленно вызываю вас на дуэль. Смертельную.