Ноэль смотрел на нее, она вертела в руках салфетку.
— Марина, а твой друг…
— Я замужем.
Подняла глаза, натолкнулась на пристальный взгляд. Ноэль откинулся на спинку стула, запустил пятерню в волосы:
— Меня не касается, но радости в тебе… маловато.
— Это потому, что я сейчас на метро опоздаю.
— Поехали. — Положил на блюдце двадцать евро. — И «макароны» не забудь.
Выглянул в окно — дождь? — и тут серебристая БМВ подъехала, встала под фонарем. Такой тачки здесь ни у кого нет, она, новая, штук шестьдесят стоит, — кого-то до дома подбросили. Любопытно: никто из нее не вышел.
Досмотрел фильм, спать собрался; в окно выглянул: все моросит. А «бэшка» так и стоит. Никак длинноногая марокканка с десятого этажа подцепила денежный мешок. Эх, неровен час — побьют машинку ее хахалю.
— Дома свет погас.
— Пойдешь?
Морось лежит на лобовом стекле легким налетом, позолоченным светом фонаря.
— Ты недорассказал…
— Ну, суд был, все стандартно. Клелия раз в неделю у моих родителей ночует, плюс через выходные она у них. Привозит-отвозит мой отец, я ее мать видеть не могу.
— Думала, у тебя семья…
— Я похож на семейного? Бледный очень?
Марина засмеялась, прикусила губу:
— Ноэль… а если бы не бумаги Львенка, ты бы позвонил?
Пожал плечом.
— Нет. А надо было бы?
Верно. Ему она зачем. Это ей — посопеть в тепле, которое он генерирует, выпрашивать не приходится. Сейчас уедет, и всё.
Проснулась: Денис сидел на своем разлюбимом сайте, запрещенном в Казахстане, “evrazia.org”, и читал гадости про родину. Надкусил фисташковый «макарон»:
— Он тебя в “Ladurée” водил? А в какой?
(Ночью доложила, что к чему, вкратце.)
— На «Елисее»? Декор в стиле Наполеона Третьего и пирожные, от которых наступает мгновенное ожирение? Этому салону всего десять лет. Лучше бы отвел на рю Руаяль.
— А там что? — Марина садится на кровати.
— Там самый первый чайный салон. — Денис тряхнул коробкой с «макаронами»: — Видишь дату 1862? Господин Лядюрэ начал с простой булочной, но вовремя учуял народную любовь к десерту. А Жюль Шерэ сей храм чревоугодия расписал. Ты в курсе, кто такой Жюль Шерэ?
Марина кивнула.
— Что-то ты неуверенно… художница! Ну Шерэ, Шерэ, пионер афишного дела — рисовал для «Мулен Руж», кафе… у него всегда разнузданная дамца ноги кажет, ее еще «шереткой» прозвали. Если не ноги, то сиськи кажет непременно.
Денис выудил афишку из Интернета: мамзель в декольте, шляпе с пером и черных чулках размахивает бутылкой и рюмкой. Рядом выгнул спину белый, плохо кормленый кот. Надпись: “QUINQUINA DUBONNET”.
— Сикстинская капелла не давала «афишнику» Шерэ покоя, и он оторвался на кондитерской, расписав потолок ангелочками в поварских колпаках.