— Ты когда свои вещи заберешь?
— Мадам Дель Анна, мне их девать некуда… Может, они пока у вас…
— Марина, у нас нельзя. Сними где-нибудь под Парижем бокс, как Лаура.
Квартирка, которую Лаура с румынкой делила, была совсем маленькой. Приходилось складировать барахло в боксе — клетушке на платном складе.
— Мадам Дель Анна, ну какой бокс… у меня и машины нет туда ездить…
— Вещи я сложу в целлофановые мешки. Пускай муж Ксении приедет и заберет. Давай?
— Я попрошу… — Марина колебалась: спросить — не спросить; и все-таки спросила: — А как Ноэль?
— Не знаю. Он дома почти не ночует.
Почему такое ощущение, что ее толкнули?
— Да, Марина, он уже перевернул страницу.
Почему кажется, будто в сердце вошло что-то острое? Для этой женщины отношения ее сына с русской девочкой были из области «дочитал — перелистнул». Нет, историю двоих никому не позволено называть перевернутой страницей! Ноэль так никогда не сказал бы. Не живите в чужом доме.
Поднялись к Триумфальной арке, сели под зонтиком кафе “Georges V”.
— Не переживай. Она тебя не хотела, и всё.
Стемнело. Народ тянулся вниз по Елисейским, Поль не выдержал:
— Ну хватит, пошли.
Его раздражали ее слезы на пустом месте, никуда идти не хочет, талдычит об эксе и его родичах. А к сцене уже не проберешься.
Она вернулась бы в отель, но с чем-то острым, засевшим в сердце, незачем оставаться наедине.
Площадь была оцеплена полицией. В динамиках звучал голос президента: «Мы напишем новую страницу в истории нашей страны!» Поль взял Марину за руку, потянул в толпу. «На этой знаменитой площади я хочу сказать вам… я вас не предам, не обману, не разочарую». На словах «не предам» толпа ликующе ухнула.
Стоявшие на сцене отображались на гигантском экране — Марина узнала Мирей Матьё с ее неизменной прической.
Над головами поплыла Марсельеза. Голосу Матьё вторила площадь. Пела девушка слева от Марины, двое ребят впереди, махавших флагами, и Поль на припеве не выдержал. Марина не знала на память слов, и различить их в этом гудении было трудно. Но она не ощущала себя чужой. Ей вдруг стало спокойно. Улыбнулась — вот и президент сказал: «Мы напишем новую страницу…» Зачем волочить за собой прошлое, как узник — ядро? Ведь не оно цепляется за тебя, это ты за него цепляешься. И стоит встать под звездное городское небо, запрокинуть голову и принять в себя летящие над тобой голоса, десятки тысяч голосов, в которых звенит радость, как из глубины твоего «я» поднимется покой. И ты отпустишь вчерашний день.
Он был по-своему прекрасен. И он кончился.