- Значит, тебе понравилось на наших альбиносах кататься? - ухмыльнулся вредный юноша.
- Это лучше, чем идти босиком, - смело ответила ему девочка.
Гроллины словно сейчас заметили неприглядный вид охраняемый, который считали достаточным для сумасшедшей и совершенно не приемлемым для молодой аристократки. Тут же у подгорного человека нашлась запасная куртка, а у Лорана дополнительная завязка для волос. Почувствовав себя относительно одетой, девочка немного расслабилась и перестала надменно задирать подбородок, как положено безвинно страдающим мученицам. Но вопрос с обувью оставался открытым, потому что при всём желании гроллинов и отсутствие привередничества Карины, ни одни из их сапог не могли подойти миниатюрной девочке. Общим советом было решено идти в лагерь к циркачам и выменять у них какую-нибудь пару женской обуви, или украсть (это уже как придётся).
Каринка издали завидела яркие маковки человеческого жилья, потому что её несли уже значительно обходительнее. Лоран всё время пытался развлечь девочку и, в конце концов, передав Кирху свою поклажу, попросту усадил её себе на плечи. Такая езда не была юной Корсач в новинку, и она, проникнувшись духом детства, когда отец целыми днями таскал её так по дому, с нетерпением ожидала чудесного городка циркачей. Он представлялся ей маленьким волшебным миром, где всегда весёлые и добрые люди поют песни, показывают необычайные трюки и угощают всех сладостями. Она никогда ранее не была в цирке, зная, что подобные развлечения лишь для простого народа, и сейчас ощущала волнение, невольно пересекая рамки дозволенного. Её настроение потихоньку передавалось мужчинам, и даже хмурый невурлок и сёрьёзный Люпин слегка улыбались.
- Они, - вдруг прохрипел Кирх, хватаясь за шею, - они там были...
Лоран в мгновение ока ссадил, почти сбросил девочку на землю и забежал вперёд собрата. Подгорный человек отшвырнул свои вещи и схватился за ножи. К лагерю эти двое бросились первыми, слаженно и быстро. Второй невурлок слегка завозился с поклажей, но стремительно догонял собратьев по оружию. Каринка недоумённо переглянулась с охромевшим командиром и, стиснув зубы, бросилась следом. Она ожидала всего, даже того, что все палатки окажутся занятыми высокими людьми, и всё-таки побежала туда.
Поток горячего сухого ветра пустыни ударил в лицо, сбивая с ног, заставляя закашляться и закрыть лицо руками. Он был здесь так неожидан, что девочка не успела зажмуриться и видела, как поток зыбкого воздуха сорвался навстречу, раздирая навесы и разнося пепел. Конусы палаток сиротливо тряслись издырявленными боками не то от страха, не то от боли. Перевёрнутые кибитки напоминали мелкое уродливое крошево из цветастых тряпок и щепья. Чадили в небо лентами разваленные кружки костров. Грудами валялись брошенные и изломанные черепки, чёрные тела вороньего поголовья живой массой тряслись над брошенным провиантом, злобно покрикивая на чужаков. Странным, казалось бы, столь спешное и необдуманное бегство большого отряда людей, но не было поблизости ни одного тела, лишь редкие буроватые лужи, о чьём происхождении Карина предпочитала не думать. Лагерь был пуст, лагерь был мёртв и предсмертный крик его беззвучно носился в воздухе неприкаянным духом.