«Божий посланник» мелькнул за окном и громко хлопнул калиткой.
— Ушел… — сказал Валерка, все еще не двигаясь с места и где-то в глубине души боясь, что пришелец вдруг вернется и сотворит что-то ужасное: или пустит изо рта клубы огня, или расколет под ногами землю. — Мам… — сказал он, но тут же позабыл, что именно хотел спросить, а только смотрел на мать широко раскрытыми глазами.
— Ты не испугался?
— Нет.
— А то ведь он вон какими словами бросался… И не выводятся, вредители проклятые. Уж сколько советская власть живет, уже спутники по небу летают, а эти поганцы все еще по земле шляются. Закидывают их, что ли, вроде шпионов, чтобы людям не давать спокойно жить?.. Хлеба не принимают, нет, они от бога, им рублики подавайте, и не сколько-нибудь, а чтобы троечками, и чтобы хрустели — непомятые!.. Паразиты!.. Еще ли не вредители? Я бы уж горницу кончила, да без расстройства. А тут вроде и силы убавились, хоть заново ешь.
— Садись, мам. Я сыт. — Валерка поднялся и неожиданно для самого себя улыбнулся. — А здорово ты его турнула!
— С такими и надо без церемоний.
— Давай, мам, тарелку. — Он налил матери супу, глянул на портрет Пушкина, который… нет, ни в коем случае… не походил ни на какую икону, хоть глаза перекоси, и вышел в сени.
Тузик звякнул цепью, видимо настораживаясь — не появится ли еще одна диковинная образина, с воронкой на загорбке. Но вышел маленький, свой человек. Пес от радости дважды прокружился.
— Что, Тузик, налаялся? — Валерка отстегнул цепь, размотал ее и снова зацепил за кольцо. — Видел дяденьку? Он Пушкина за бога принял — вот какой у нас Пушкин… А где Мистер? Он тоже, наверное, налетал, да бесполезно — такой плащ когтями не проберешь. Цып-цып-цып…
Валерке захотелось срочно увидеть Юрку, несмотря на ссору. Он побежал к Гайворонским и на крыльце столкнулся с Аркадием, возвращавшимся из института.
— Проходи-проходи.
— А у нас был верующий, — сказал Валерка.
— Это какой же? — спросил Аркадий.
Мальчишка начал живо рассказывать. Так они и в дом вошли, где к словам Валерки с любопытством прислушивалась и Василиса Андреевна.
— …Вот. И потом он ушел, — кончил Валерка.
— Не его ли я встретил неподалеку от нас? — проговорил, задумавшись, Аркадий. — Говоришь, в плаще с капюшоном?
— И чемоданчик в руке, такой пузатый.
— Вроде-вроде… Но кто его знает, я толком не разглядел. Да, в общем-то это печально, но отрадно, что вы дали ему коленкой под зад. А вот наша мама на это бы не решилась, а?.. Так бы и выложила тройку.
— Нет, Аркаша, я ему только рубль дала, — проговорила вдруг упавшим голосом Василиса Андреевна. (Валерка и Аркадий уставились на нее.) — И то не потому, что чего-нибудь там такое, а так — испугал он, нехристь, меня. Будь кто дома — еще бы туда-сюда, хоть Юрка, а то ведь ни души. А он сперва будто ничего, а потом давай, вроде той старухи, плести о пришествии. У меня аж коленки подсеклись. Ну, думаю, трахнет сейчас по башке — и весь Миграмидон. А тут на подоконнике рубль лежал — Юрке приготовила, в магазин. И только он это заикнулся о помощи, я ему этот рубль с крестным знамением и сунула. Больше, мол, нету — у хозяина. Храни, говорю, вас господь. А он без креста взял да так без креста и вышел, басурман.