— Хорошо. Я буду краток. Отец ждет вас у себя в офисе.
— Ч-что? Вы спятили? — Она разозлилась и покраснела. — Какой отец? Ваш отец? Зачем мне встречаться с вашим отцом?
— Нет-нет, Ирина, не мой отец, а ваш. Ваш отец ждет вас у себя в офисе.
Феликсу вдруг показалось, что сейчас она отвесит ему пощечину. Но Ира вдруг оглянулась на подругу, и та, оценив ее взгляд как просьбу о помощи, кинулась к ней. Бордовая туника развевалась, словно знамя под ураганным ветром, а белая могучая рука вынимала из кармана перцовый спрей. Уже в кармане нащупав пальцем кнопку, она выдернула руку и бросила ее вперед, прыская Феликсу в лицо огнедышащим зельем. Одного с ним роста, она попала точно в цель, совершенно не задев Ирину. Схватив подругу за руку, как ребенка, поволокла к выходу. Малочисленные зрители открыли рот, наблюдая за мужчиной, закрывшим лицо руками.
А маленькая белая «Ока» уже растворилась в автомобильном густом потоке.
13
— Это Тони Атвуд, — услышал Замиралов хорошо знакомый голос. — Как дела, Кеша?
Замиралов улыбнулся. Ему нравилось, как называл его Атвуд — Кеша. Он позволял ему эту вольность, которой не позволил бы никому другому. Надо сказать, никто и не пытался.
Так называла его единственная на свете любимая женщина. Даже жена звала его Иннокентий.
— Нормально, Тони.
— Показ в Орландо через три недели. Я жду тебя?
— Тони, у меня тут маленький бардачок, — многозначительно начал Замиралов.
Тони молчал. Наверное, пытался отыскать в голове перевод нового слова. Замиралов ухмыльнулся.
— Что у тебя, Кеша... такого нового? Не понял?
— Эх, Тони, кабы это было новое. Все старое — бардак не обновился, просто расширился. Да, не все слова ты выучил на курсах. Приезжай, у нас пройдешь и теорию, и практику. Ну ладно, я скажу по-другому: у меня структурная перестройка. Теперь понял?
— Ну еще бы! — радостно завопил Тони. — Еще бы! Это как у вас в стране!
— Вот именно, — ухмыльнулся Замиралов. — Так что давай в Москву, я познакомлю тебя с человеком, который полетит на выставку вместо меня.
Он сказал «с человеком», как о мужчине. Но думал только о дочери. Ирине Зотовой. Которая носит фамилию его любимой женщины. Единственной любимой женщины на свете.
Сердце его колыхнулось сладко и томно, не могло оно забыть прошлого, его памятливое сердце.
— О'кей, буду через три дня. Я сейчас в Европе, совсем близко от тебя. До встречи, друг Кеша.
Замиралов опустил трубку на рычаг, он любил телефоны старого образца. На привычку к новому надо время, которого у него нет.
Показалось, что сердце на секунду замерло, а потом подпрыгнуло, будто боялось, что не успеет совершить отпущенные природой удары.