Необозримые клавиатуры
Полей точены из слоновой кости,
Кой-где сереют жалкие конуры,
Храм-пятиглавок, бедные погосты.
Свинцовый саван туго в диком поле
Весь спеленал застывший горизонт,
Кой-где в снегу, чернея, как бемоли,
Торчит изодранных акаций зонт.
Без цели, без толку змеит дорога,
Заметены порошами пути…
Как жутко всё, как холодно-убого,
Как некуда творящему идти.
Но степь беспутными вокруг покрыта,
Как муравьи, они грызутся всюду
Вокруг давно разбитого корыта,
Антихристовому доверясь чуду.
И пишет кровь на снеговом хитоне
Причудливые всюду арабески,
И адских рук при каждом новом стоне
Слышны в метелях радостные плески.
И столько всюду истого равенства,
Свободы, братства, что скорей под гору б
От долгожданного бежать вселенства
Да по льду прямо головою в прорубь!
Но в самом центре горестной гравюры
Благоухающий лежит оазис,
И сторожат его с зубчатой туры
Роланд, Ламанчский Дон-Кихот, Амадис.
Над ним лазурь сияет неизменно,
Как голубой колодец, в нем весна,
В нем в сонных травах вьется Ипокрены
Сребристо-шепотливая волна;
В нем кипарисы, митры черных пиний
Глядят в зеркальные вокруг бассейны,
В нем храм классически-певучих линий,
Меж колоннад Эол в нем тиховейный;
В нем в тереме загадочном принцесса,
Шелками вышивающая шарфы,
Духовные турниры без эксцессов
И робкий шепот мелодичной арфы;
В нем сам Христос с оливой Гефсимана
Задумчиво шагает по аллеям,
Как по холстам червонным Тициана,
Склоняясь к скромно никнущим лилеям.
Кто чрез метелицы пойдет завесу
Со мной в мечты спасительный оазис?
Кто вызовется охранять принцессу,
Как Дон-Кихот, Роланд или Амадис?