Минуту-другую коронер размышлял, осматривая комнату.
– Наверное, нам лучше забрать с собой это вино и еду, может, потом их удастся исследовать получше, – решил он.
– Интересно, вино наливали не отсюда? – спросил Гвин, показывая на маленький кувшин из серого камня с деревянной пробкой, стоявший на полке поблизости.
Джон взял кувшин и вынул затычку, нюхая содержимое. Он потряс его и определял, что тот наполовину полон.
– Мы заберем и его, и это тоже. – Он взял в руки небольшую круглую деревянную коробочку, которая стояла рядом с кувшином. На крышке виднелись какие-то каббалистические символы, а внутри находился коричневый волокнистый порошок, издававший слабый травяной аромат.
Гвин посмотрел на собранные ими образцы.
– Ну, и что мы будем с ними делать?
– Я подержу все это у себя до утра, а потом отнесу к аптекарю, посмотрим, что он скажет.
В голубых глазах Гвина появилось понимание.
– Не к ученику аптекаря? – с нажимом спросил он.
Джон вздохнул.
– Я вполне представляю себе ход мыслей своего шурина. Если это отравление, тогда основным подозреваемым можно считать Эдгара из Топшема, учитывая его угрозы и нападение на Фитцосберна.
Гвин недовольно хрюкнул.
– В кои-то веки трудно винить шерифа, если тот придет к такому выводу. Эдгар действительно вне конкуренции.
Джон зашагал обратно к лестнице, забрав с собой кувшинчик и медицинскую коробочку, а Гвин нес в руках поднос и кубок.
– Нам лучше поспешить в больницу Святого Джона, чтобы узнать, с чем мы имеем дело – с состоявшимся убийством или только с попыткой такового.
Монастырь, находящийся сразу же за массивными Восточными воротами, представлял собой всего лишь анфиладу комнат, пристроенных к маленькой часовне. Жилое помещение для четверых монахов, крошечная трапезная и кухня соседствовали с несколькими кельями и большой комнатой, которая выполняла роль больницы. В ней всегда было полно пациентов, в основном городской бедноты, но брат Саульф, сакс, старший монах монастыря, перевел одного из пациентов из кельи в общую палату, чтобы разместить на его месте Фитцосберна.
Коронер нашел серебряных дел мастера лежащим на соломенном матрасе смертельно бледным, с восковым лицом, обильно покрытым потом. Когда Джон вошел в келью вместе с Саульфом, больного внезапно стошнило и изо рта и носа у него хлынула струя прозрачной жидкости. Саульф наклонился, чтобы вытереть губы и ноздри пациента, и слегка повернул его голову набок, на тот случай, если рвота возобновится. После чего, к неописуемому удивлению Джона, поднял с пола кувшин и, запрокинув Фитцосберну голову, влил изрядное количество жидкости ему в рот.