«Плюнь ты на все, Боря, – заплакала жена, когда он, стоя в прихожей, надевал под пиджак кобуру. – Зачем нам эти деньги, если мы света белого не видим? Поедем в Одессу, к твоей маме…»
«Ну да, – усмехнулся Багиров. – Это ты сейчас так говоришь».
Он помнил выражение лица Лиды, когда приносил ей майорское жалованье. И то, какими глазами она смотрела на соседку в норковой шубке, подаренной любовником. Его не проведешь. Жена уже привыкла к хорошей, сытой жизни и на другое вряд ли согласится. Это она сгоряча слезы льет, от страха, что одна может остаться. Детей у них нет и уже не будет. Багиров считал, что так даже лучше, – по крайней мере, если с ним что случится, сирот он на этой земле не оставит. Он и сам не хотел уезжать. Успел привыкнуть к своей новой беспокойной жизни, к Широкову, к ребятам и, что греха таить, к весьма приличным деньгам.
По дороге в Колокольников переулок он продолжал думать о женщинах. Какие они все разные и странные создания. Его Лида – далеко не худший вариант. Когда-то ему казалось, что они любят друг друга, но только сейчас он стал достаточно зрелым для осознания собственных заблуждений. Не только в отношении Лиды. Он понял, что многое упустил, многого так и не постиг в этой жизни. Может быть, еще успеет? Хотелось бы…
– Задумчивый ты какой-то, – заметил Широков. Он стоял в одних шортах, босиком на китайском ковре и улыбался. – Тоже страшный сон видел?
Багиров усмехнулся, любуясь его развитым, сильным телом, в котором дремала не пробужденная энергия хищника.
– Мне даже заснуть-то не удалось.
– Чего ты на меня уставился, как на девку? – удивился Широков.
– Красивый ты мужик, Павел Иванович, – сказал Багиров. – Ну просто до неприличия!
Широков слегка смутился.
– Тихо ты… – пробормотал. – Ребята услышат… черт знает что подумают.
Они расхохотались до слез, освобождаясь от накопившегося за ночь напряжения. Потом отправились в кабинет, поговорить.
– На Тихвинской все спокойно, – сообщил Багиров. – Зря просидели до утра. Ложная тревога.
– А как насчет кинжала? Что эксперты сказали?
– Боюсь, придется тебя разочаровать. Все, к кому я обращался, ничего существенного сказать не смогли. Кто изготовил кинжал, когда? Никто понятия не имеет. Сходятся только в одном – вещь дорогая и вроде как старинная, рукоятка стилизована под рыбу, выполнена из халцедона; лезвие острое, из сплава высочайшего качества, с орнаментом восточного типа. Работа тонкая, по всему видно, делал мастер.
– Выходит, кинжал не простой?
– Выходит, – кивнул Багиров. – Такую вещь у тебя в квартире не случайно оставили. С намеком. Чтобы ты подумал и